В безбрежности - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 2

2

ПОДВОДНЫЕ РАСТЕНЬЯ

СОНЕТ

На дне морском подводные растенья Распространяют бледные листы, И тянутся, растут как привиденья, В безмолвии угрюмой темноты.  Их тяготит покой уединенья, Их манит мир безвестной высоты, Им хочется любви, лучей, волненья, Им снятся ароматные цветы.  Но нет пути в страну борьбы и света, Молчит кругом холодная вода. Акулы проплывают иногда.  Ни проблеска, ни звука, ни привета, И сверху посылает зыбь морей Лишь трупы и обломки кораблей.

ПУСТЫНЯ

Я видел Норвежские фьорды с их жесткой бездушной красой, Я видел долину Арагвы, омытую свежей росой, Исландии берег холодный, и Альп снеговые хребты, — Люблю я Пустыню, Пустыню, царицу земной красоты. Моря, и долины, и фьорды, и глыбы тоскующих гор Лишь краткой окутают лаской, на миг убаюкают взор, А образ безмолвной Пустыни, царицы земной красоты, Войдя, не выходит из сердца, навек отравляет мечты.  В молчаньи песков беспредельных я слышу неведомый шум, Как будто в дали неоглядной встает и крутится самум, Встает, и бежит, пропадает, — и снова молчанье растет, И снова мираж лучезарный обманно узоры плетет.  И манит куда-то далеко незримая чудная власть, И мысль поднимается к Небу, чтоб снова бессильно упасть: Как будто бы Жизнь задрожала, с напрасной мечтой и борьбой, И Смерть на нее наступила своею тяжелой стопой.

ЗМЕИНЫЙ ГЛАЗ

          Датскому лирику Тору Ланге

Огней полночных караван В степи Небес плывет. Но кто меня в ночной туман Так ласково зовет?  Зачем от сердца далека Мечта о Небесах? Зачем дрожит моя рука? Зачем так манит прах?  Болото спит. Ночная тишь Растет и все растет. Шуршит загадочно камыш, Змеиный глаз цветет.  Змеиный глаз глядит, растет, Его лелеет Ночь. К нему кто близко подойдет, Уйти не может прочь.  Он смутно слышит свист змеи, Как нежный близкий зов, Он еле видит в забытьи Огни иных миров.  Не манит блеск былых утех, Далек живой родник. В болоте слышен чей-то смех, И чей-то слабый крик.

ГИБЕЛЬ

Предчувствием бури окутан был сад. Сильней заструился цветов аромат. Узлистые сучья как змеи сплелись. Змеистые молнии в тучах зажглись.  Как хохот стократный, громовый раскат Смутил, оглушил зачарованный сад. Свернулись, закрылись цветов лепестки. На тонких осинах забились листки.  Запрыгал мелькающий бешеный град. Врасплох был захвачен испуганный сад. С грозою обняться и слиться хотел. Погиб — и упиться грозой не успел.

«Вечерний свет погас…»

             Е. А. Варженевской.

Вечерний свет погас. Чуть дышит гладь воды. Настал заветный час Для искристой Звезды.  Она теперь горит, Окутанная мглой, И светом говорит Не с Небом, а с Землей. Увидела она, Как там внизу темно, Как сладко спит волна, Как спит речное дно.  И вот во мгле, вдали, Открыв лицо свое, Кувшинки расцвели И смотрят на нее.  Они горят в ночи, Их нежит гладь воды, Ласкают их лучи Застенчивой Звезды.  И будут над водой Всю ночь они гореть, Чтоб с Утренней Звездой Стыдливо умереть.

ИСПОЛИНСКИЕ ГОРЫ

Исполинские горы, Заповедные скалы, Вы — земные узоры, Вы — вселенной кристаллы.  Вы всегда благородны, Неизменно прекрасны, От стремлений свободны, К человеку бесстрастны. Вы простерли изломы, Обрамленные мохом, Вы с борьбой незнакомы, Незнакомы со вздохом.  Вы спокойно безмолвны, Вас не тронут рыданья, Вы — застывшие волны От времен Мирозданья.