Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 23

 — Он говорил, что вы их отцу письма на фронт пи­сали.

Но Наталья Николаевна писала много писем. А вот с фронта не от всех приходил ответ.

Отец Славика и Оли был проездом в Москве несколь­ко месяцев назад. С тех пор писем не было.

В руках у Славика подарок отца — заводной авто­мобиль. Маленький — на ладони мог уместиться, — обтекаемой формы автомобиль бегал по столу, как блестя­щий красный жучок. Подъехав к самому краю стола (ребята каждый раз дружно ахали!), автомобильчик вдруг останавливался и, будто подчиняясь воле невиди­мого шофера, сидевшего внутри, поворачивался и летел в обратную сторону.

 — Смотрите, ребята, — с уважением сказал Юра, — сколько времени прошло, а все бегает!

 — Смотрите! Смотрите! — ликовал Славик. — Сам поворачивает!

 — У тебя, Славик, шофер очень опытный, — серьезно сказал Юра.

 — Интересно знать, — задумчиво проговорил Витя Чижов, — сколько метров может он наездить без ремонта?

 — Не будем торопиться с ремонтом, — сказала Свет­лана. — Юра, что говорит опытный шофер?

 — Опытный шофер советует отвести машину в гараж.

 — Юра! — умоляюще сказал Славик. — Еще самый-самый последний раз!

Автомобиль в последний раз безотказно повернул на краю пропасти. Светлана решительно взяла Славика за руку:

 — А теперь пойдем искать Олю,

Отведя малыша в комнату младших девочек и посо­ветовав Оле больше автомобиль не заводить, Светлана вернулась в читальню.

 — Как ты любишь возиться с маленькими, — сказала Аня. — А вот мне с ними скучно.

 — Не доросла ты еще, Анечка, до маленьких детей! — наставительно сказала Светлана и села на прежнее ме­сто, у стола, подперев руками щеки.

Любопытно бывает вот так наблюдать за людьми, ког­да каждый занят своим делом. Аня и Валя розовыми бы­стрыми пальцами в такт продернули иголки, натянулись голубые паутинки ниток. И еще раз в такт... Потом Валя отстала. Аня уже протолкнула наперстком иглу, а Валя только паутинку вытягивает... У обеих сосредоточенный вид, будто совершают что-то необычайно важное.

В углу заканчивает новогоднюю стенгазету Алла Не­жданова. Гладко зачесанные волосы над гладким белим лбом. Алла учится в шестом классе, Светлана — в чет­вертом. Может быть, Алла и не старше годами, но разница кажется огромной. Алла учится на круглые пятер­ки. Ее все так уважают и в школе, и в детском доме... Вот если бы можно было стать такой, как она!

Из мальчиков, пожалуй, самый симпатичный Юра, пожиратель книг. Только что дочитал одну книжку, по­ставил ее на место в шкаф и сразу выбрал другую, в двух томах.

 — Юра, ты как, одним глазом первый том будешь читать, а другим второй?

 — Что? — отозвался Юра солидным баритоном.

 — Я говорю: у тебя два глаза и две книжки. Очень удобно: сразу оба тома будешь читать.

 — Кто, я? — опять переспрашивает Юра высоким мальчишеским дискантом.

Смешно у него ломается голос. Юра очень способный и какой-то упрямо-усидчивый. В школе им довольны. А в детском доме учитель, который занимается с мальчиками столярным делом, говорит, что у Юры золотые руки.

Почему золотые? Странное выражение. Золотые руки представляются чем-то металлическим, тяжелым, непо­движным... Вчера замолчал радиоприемник. Юра открыл заднюю стенку, потрогал, подвинтил. Проволочки, лам­почки какие-то... Это было похоже на колдовство. При­емник опять работает на полную мощность.

Не золотые, скорее можно сказать — умные руки.

У Аллы тоже хорошие руки. Гибкие пальцы уверен­но водят карандаш. Вернее, кажется, что карандаш сам бегает по бумаге, заканчивая новогоднюю стенгазету. Алла хорошо рисует. Она хочет после школы пойти в архитектурный институт.

 — Аня, ты кем будешь, когда вырастешь?

Аня перестает вышивать, удивляется вопросу, заду­мывается на минуту.

 — Я еще не знаю.

 — Валя, а ты?

Бесполезно спрашивать: если не знает Аня, Валя то­же не знает, это ясно. И руки у них еще совсем малень­кие, детские, бесхарактерные.

 — Юра, а ты кем хочешь быть?

 — Что? — переспрашивает Юра, оторвавшись от книжки.

 — Я говорю, кем ты будешь, когда вырастешь?

 — Кто, я?

У него раздражающая манера переспрашивать и за­думываться во время разговора. Кажется, что, прежде чем начать говорить, он падает откуда-то с облаков или выходит из лесной чащобы.

 — Да! Ты! — повысив голос, повторяет Светлана.

— В ремесленное пойду.

 — В какое ремесленное?

 — Что?

Юра опять успел уже подняться на облака или вер­нуться в свою лесную чащобу.

 — Звонок к себе проведи, вот что! — сердится Свет­лана.

 — Какой звонок?

 — Чтобы сначала позвонить к тебе четыре длинных, два коротких, потом спрашивать!

Юра добродушно усмехается:

 — Ладно, позвонила. Можешь спрашивать.

 — Ремесленных училищ много. Ты в какое пойдешь?

 — В такое, чтобы потом строить дома.

 — Тогда тебе нужно идти, как Алле, в архитектур­ный институт.

Юра возражает ядовито:

 — Помнишь, как у Некрасова: «Папенька, кто по­строил этот дом?» — «Архитекторы, душечка».

Витя смеется, Алла улыбается. Аня и Валя остаются серьезными: они не читали еще «Железной дороги».

 — Значит, учиться после седьмого класса не будешь?

 — Что?

 — Дзинь, дзинь! Учиться, говорю, не будешь?

 — Кто, я? Почему не буду? Я в заочный техникум поступлю.

 — Витя, а ты?

Бесполезно спрашивать: если Юра надумал идти в ре­месленное училище, вместе с ним пойдет и Витя. Хорошо вот так с кем-нибудь дружить: куда один, туда и другой.

Понятно, что и Юре и Алле хочется научиться строить дома: перед войной Алла жила в Минске, а Юра — в Сталинграде.

 — Светлана, а ты кем будешь? — спрашивает Витя.

 — Я буду учительницей. Кончу семь классов — по­ступлю в педагогическое училище.

Светлана чувствует, что покраснела, — в первый раз она сказала об этом вслух.

Аня и Валя перестают вышивать, чтобы взглянуть на подругу под этим новым углом зрения.

Наконец Аня говорит:

 — Тебе подходит.

Алла одобрительно кивает головой.

Юра отзывается на этот раз без всякого звонка:

 — Нет, Светлана не может быть учительницей.

 — Почему не могу?

 — Потому что на первом же уроке ты своих учени­ков разорвешь на мелкие части!