Киллер из шкафа - Ильин Андрей - Страница 70

— Ты что?! — возмутилась братва. — Нам велел его пальцем не трогать, а сам...

— Он наших братанов! Там! И там! — сказал подручный Папы и с силой пнул врага в живот.

Иван Иванович от боли согнулся в поясе. И ткнулся лбом в пол. Его уже никто не держал.

— Вы чего его отпустили? — заорал Шустрый.

—  — Так он же того. Он уже готовый.

— Все равно держите! Может, он только притворяется, что того.

Ивана Ивановича подхватили под локти и поставили на ноги.

Он открыл глаза, увидел перед своим лицом свирепую, злорадно оскаленную физиономию, увидел занесенный для удара кулак и понял, что был прав, что его начали убивать.

— Ты зачем наших братанов? Гнида! — заорал Шустрый и еще раз, наотмашь, ударил досадившего ему врага.

— Ну-ка дай я тоже разок! — подбежал распаленный брызнувшей на пол кровью один из «быков».

— Назад, — рявкнул Шустрый. — Он мой! Только мой! А ну говори, откуда взял пистолет и баксы?

— Там взял, — ответил разбитыми губами Иван Иванович.

— Где там?

— В пиджаке. Который в шкафу висел. Там ключ был.

— Ты что, чужие карманы шмонал?

— Нет. Я его надел. Когда в шкафу сидел, — честно ответил Иван Иванович.

— Зачем сидел?

— Я прятался.

— От кого прятался? От мусоров?

— Я от любовника прятался. Который к моей знакомой пришел. У которой я был.

Братва многозначительно захмыкала, косясь на помощника Папы.

— Ты что, издеваешься надо мной! Анекдоты, гад, пересказываешь? — взревел Шустрый. И снова ударил растянутого в руках братвы, как на дыбе, Ивана Ивановича по лицу.

— Я правду говорю! Я в шкафу сидел! Я голый сидел, когда он пришел. Я его пиджак надел... — испуганно заголосил Иван Иванович.

— Какую правду? Про шкаф правду?

— И про шкаф правду!

Братва заржала в голос, уже не скрывая своего удовольствия от наблюдаемой сцены.

Помощник Папы озверело замолотил по лицу, груди и животу издевающегося над ним в присутствии братвы врага, уже мало помня предупреждения своего пахана. Насчет того, чтобы не до смерти.

После третьего удара Иван Иванович уронил голову на грудь и затих.

Шустрый отскочил от обвисшего тела, потирая отбитые и окровавленные костяшки пальцев.

— Чего вы ржете? И чего стоите? Вам что, делать нечего?

— А что делать?

— Не знаю, что делать! Ну хотя бы обыщите его. Вы его обыскивали?

— Не успели.

— Ну вот и займитесь. Все лучше, чем зубы скалить!

«Быки» нехотя, двумя пальцами отогнули залитые кровью полы пиджака и полезли в карманы.

— Есть, — сказали они.

— Что есть?

— Баксы есть. Рубли есть. Паспорт, — перечисляли шмонающие потерявшего сознание Иванова «быки». — И вот еще какая-то ксива.

— Какая ксива?

— Ну удостоверение. С красными корками.

— Удостоверение? Ну-ка посмотрите. «Быки» развернули корочки. И присвистнули.

— Слышь, Шустрый, это же ментовские корочки. Он же не просто так. Он же мент поганый! Он подполковник. Гадом буду!

— Да ты что? — встрепенулся подручный Папы. — Покажи.

— Ну вот же. Вот написано: «Подполковник Федеральной службы безопасности». И печать на портрете...

На фотографии Иванова Ивана Ивановича действительно была печать. И корочки действительно были выданы подполковнику Федеральной службы безопасности. Но выданы не в Федеральной службе безопасности, а по случаю, в переходе, за наличный расчет. Ну чтобы можно было в трамвае бесплатно ездить...

— Мать твою! Мусор!!! Ну я же знал! Я же говорил!

Висящий в чужих руках Иван Иванович застонал и приоткрыл глаза.

— А, очнулся! — радостно засуетился Шустрый и, чтобы видеть его глаза, даже слегка присел.

— Видишь меня? — спросил он.

Иван Иванович обессиленно кивнул головой.

— А это видишь?! — поднес помощник Папы к самому его лицу развернутое удостоверение. — Видишь? Или нет?

— Ви-жу, — одними губами ответил Иван Иванович.

— Твое удостоверение?

— Мое.

— Так, значит, ты мусор!

— Нет, — замотал головой Иван Иванович. — Я не му-сор. Нет.

— А откуда же у тебя удостоверение? Вот это? С рожей твоей? А?

— Это... я... у мужика... в переходе... купил... — еле-еле выдавил из себя Иван Иванович. Братва тихо заржала.

— Удостоверение в переходе?!

— Да.

— А баксы и пушки в шкафу? Где ты голый сидел, когда к твоей бабе любовник пришел?!!

— Да.

— Так все-таки в шкафу?

— В шка-фу...

— Гад! Мразь! Козел! Мент поганый! — заорал, брызгая слюной и распаляя себя. Шустрый. — Я тебе покажу, как надо мной издеваться! Я тебе сейчас сделаю...

— Ты его еще насчет штанов спроси, — подначивала, скалила зубы братва.

А как еще будет скалить! И как еще будет перевирать и живописать этот допрос, где Шустрый тому по роже, а тот Шустрому анекдот про бабу, голого любовника и шкаф! И как все по этому поводу будут хохотать!..

Помощник Папы представил, как именно над ним будут хохотать, и со злости и с досады изо всех сил пнул Иванова ногой в бок. Туда, где располагаются почки.

Иванов дернулся, его отпустили, и он с мертвым стуком уткнулся лицом в пол...

Глава шестьдесят третья

— Все. Кончили! — сказал один из «слухачей», отодвигая наушник от уха.

«Слухач» сидел на дереве, уставив в ближайшее к нему окно коттеджа ствол микрофона направленного действия, фиксировавшего дребезжанье стекла, за которым Шустрый уже минут пять избивал объект. Стекло прекрасно улавливало колебания воздуха в помещении и, выгибаясь под микроударами децибел, сокращало или удлиняло тонкий лазерный луч, превращающий микроны изменившихся расстояний в электрические, а затем звуковые колебания.

Лазерный луч одинаково точно реагировал на голоса, на топот ног, звонки телефона, смех, удары костяшек пальцев о лицо и падение того лица на пол. Лазерному лучу была безразлична природа звука. Лазерному лучу был важен сам звук.

Минуту, две, три, пять наушники транслировали только шарканье ног по полу, болтовню и смех братвы и посторонние сильные звуки, доносившиеся с улицы.

Отдельные доносившиеся до слуха наблюдателя звуки позволяли надеяться на благополучный исход драки.

— Вроде дышит...

— Воду надо. Водой его окатить, тогда очухается...

Но в целом часы «объекта» были сочтены.

— Третий, говорит Девятый. Переключи меня на Первого, — попросил «слухач».

— Ты уверен?

— Уверен.

Всю имеющую особую ценность и особую спешность информацию приказано было передавать, минуя посредников, сразу Первому.

— Первый слушает, — ответил на вызов майор Проскурин.

— "Объект" в критическом положении, — доложил Девятый.

— Что с ним?

— Его бьют, — очень просто, без принятых в эфире намеков, недомолвок и оговорок сообщил Девятый.

— Сильно бьют?

— Насмерть.

— Так, понятно. Звучала ли какая-нибудь информация о бывшем при «объекте» грузе?

— Да. Они говорили о пистолетах, баксах и дискетах.

— Это точно?

— Точно.

— Девятый, не отключайся, — приказал Первый и поднял трубку телефона внутренней связи. — Товарищ генерал, майор Проскурин.

— Ну? Что у тебя?

— Девятый докладывает, что груз на месте. Но...

— Что «но»?

— "Объект" находится в критическом положении. Возможен его уход.

Утрата «объекта» не входила в планы генерала Трофимова, потому что на нем была завязана одна из разрабатываемых интриг. Не основная, но важная в общей концепции операции. И кроме того, был еще груз.

«Объект» и груз надо было выручать.

— Готовьте группу захвата, — распорядился генерал, лихорадочно прокручивая в голове варианты выхода из сложившегося, хочется надеяться, небезвыходного положения. — Быстро готовь!

— Есть! — Майор Проскурин положил трубку и тут же набрал еще один телефон. — Портнов?

— Я, товарищ майор.

— Давай своих в ружье. На сборы пять минут. Транспорт я высылаю.