Классическая драма Востока - Гуань Хань-цин - Страница 117

117

Ян Мей-сян.Нет, не по ошибке!

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

Согреться я не мог — я мерз всегда, с тех пор, как был поставлен на колени. Знакомы мне и горе и беда, Судьба плачевна, бесконечны пени.

Ян Мэй-сян.Я же пришла не одна. Твой старший брат тоже здесь.

Сунь Чун-эр.Почему же вы сразу не сказали? (Открывает дверь, падает на колени.)Не бей меня, брат!

Сунь.Встань, встань, младший брат!

Сунь Чун-эр.Что за дело привело вас ко мне позднею ночью?

Ян Мэй-сян.Чун-эр, около наших задних ворот убитый человек. Мы просим тебя отнести его куда-нибудь подальше от дома и зарыть.

Сунь Чун-эр.Ох, что вы говорите, сестрица. Виданое ли это дело! Почему же старший брат молчит?!

Ян Мэй-сян (к Суню). Юаньвай, скажи младшему брату. Видишь, бояться нечего.

Сунь.Скажи я ему хоть слово, он, пожалуй, тотчас от меня отвернется.

Ян Мэй-сян.Не таков твой младший брат, чтобы отвернуться от братниной беды.

Сунь.Послушай, братец… Твой старший брат с вечера опять пил вино, вернулся поздно, пришлось входить в дом через задние ворота. Вдруг — вижу, убитый лежит. Просил я этих двух негодяев, Лю Лун-цина и Ху Цзы-чжуаня, отнести труп, так они не пожелали. Нас же с тобой роднят братские чувства — мы вспоены молоком одной матери… Ты меня не выручишь — кто же тогда выручит?

Сунь Чун-ур.Да, такая уж у тебя судьба. Но ведь ты же из порядочной семьи. Как можно допустить, чтобы тебя подвергли допросу в суде по уголовным делам! А твои приятели-предатели хороши, нечего сказать, но ты сам виноват! Ты их кормил и одевал, а они не захотели выручить тебя в трудный час. И вот ты просишь, чтобы труп убитого отнес я. Что ж, мы вместе пойдем в присутствие…

Ян Мэй-сян.Пожалей хоть меня Чун-эр! Не сердись.

Сунь.Да, Чун-эр, виноват во всем я. Не гневись на меня, братец!

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив "Браню милого"

К власти, к богатству ты, брат мой, привык, Ох, как нелегок твой нрав! Ты человека, должно быть, убил, Гнева, увы, не сдержав. Если к ответу тебя привлекут, Казни жестокой потребует суд.

Сунь.Да разве могу я загубить человека! Какая жестокая обида!

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив "Тронут монаршей милостью"

Ты возмущен, ты громко сетуешь: ах, невиновен, ах, обижен! Иголкой в сердце, ячменем в глазу считал меня — и сам унижен! Как временами слезы жгучие всю душу мне огнем сжигали! Но, пьянствуя с двумя прохвостами, об этом думал ты едва ли. Ты посетил мое убежище, чтоб я, несчастный и гонимый, Помог тебе теперь избавиться от пагубы неотвратимой. Тебе скрутить бы руки за спину, без церемоний взять за ворот Да отвести тебя, преступника, в судебную палату, в город!..

Ян Мэй-сян.Братец, прости юаньвая, не будь таким сердитым…

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив "Песнь сборщиц чая"

Как не испытывать родственных чувств К вам, дорогая сестрица! Но наказания не избежать, — Видимо, старшему брату. Брат и сестрица! Ну, чего вы боитесь?

Сунь.Как же тут не бояться?

Сунь Чун-эр.Ты хочешь, чтобы я простил тебя?

Сунь.Да! да!

Сунь Чун-эр.Тогда не волнуйся более и ничего не бойся! Я все возьму на себя!

(Продолжает петь.)

На тот же мотив

Из Бяньлянчэна я вынесу труп, Вас же прошу не страшиться, Даже когда поведут меня в суд, В страшную эту палату. Пусть хоть пытают — я, брата любя, Дело всецело приму на себя!

Все подходят к дому Суня Старшего.

Ян Мэй-сян.Вот здесь он лежит.

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив "Застава пастуха"

Кто мне скажет, что случилось у ворот? Может, пьяная затеялась тут драка? Кто их знает… А итог, однако, тот, Что лежит мертвец, как дохлая собака. Уже светает, сестрица. Давайте я понесу.

(Продолжает петь.)

На прежний мотив

Что за пса несу в мешке я на спине? Руки это или лапы — думай всяко… Тут вот рот иль чья-то пасть — неясно мне. То ли это человек, то ли собака? Почему собачьей шерстью труп оброс? Человек — а пахнет псиною, однако. Псовьи мухи налетели… Вот вопрос: Что он делал тут, негодная собака? А удар смертельный этот кто нанес? Топором или ножом? Решай двояко… Фу, зловоние какое!.. Вот вопрос: А за что пропал он все же, как собака?

Совсем посветлело. Надо скорее отнести эту падаль.

На прежний мотив

Люди, псы ли были братья у него? Дети блуда, от законного ли брака? Молод, стар ли он — не знаю ничего. Человек он иль паршивая собака? Как он вел себя, собакочеловек? Был тихоня он? А может забияка? На хозяина ль трудился целый век? Был он подлым или верным, как собака? Но кого же скроет мерзлая земля — Догадаешься ль под пеленою мрака? Мир лишился суки или кобеля? И достоин ли он памяти, собака? Был он, видимо, разбойником лихим, Хоть и нет к тому особенного знака. Мерзкий пес! Доколе мне возиться с ним? Нет сомненья, что разбойник он, собака.

Вот я и добрался до дамбы на реке Бяньхэ [170]. Зарою труп в безлюдном месте. И запомню это место.

Когда нужно будет доказать невиновность, припомню его. А теперь пойду домой…

В доме Суня.

Ян Мэй-сян.Устал, братец, утомился… Надень-ка эту куртку.