Западноевропейская поэзия XХ века. Антология - Коллектив авторов - Страница 28

28

ЩИТ АХИЛЛА

Перевод П. Грушко

Он ладит щит, а она глядит, Надеясь узреть на нем виноград, И паруса на дикой волне, И беломраморный мирный град, Но на слепящий глаза металл Его искусная длань нанесла Просторы, выжженные дотла, И небо, серое, как зола… Погасшая земля, где ни воды, Ни трав и ни намека на селенье, Где не на чем присесть и нет еды, И все же в этом сонном запустенье Виднелись люди, смутные, как тени, Строй бесконечных башмаков и глаз, Пустых, пока не прозвучал приказ. Безликий голос — свыше — утверждал, Что цель была оправданно законной, Он цифры приводил и убеждал, Жужжа над ухом мухой монотонной, — Взбивая пыль, колонна за колонной Пошла вперед, пьянея от тирад, Чья логика была дорогой в ад. Она глядит, как он ладит щит, Надеясь узреть священный обряд, Пиршество и приношение жертв, — Нежных, увитых цветами телят, — Но на слепящий глаза металл Длань его не алтарь нанесла: В отсветах горна видит она Другие сцены, иные дела… Колючей проволокой обнесен Какой-то плац, где зубоскалят судьи, Стоит жара, потеет гарнизон, Встав поудобнее, со всех сторон На плац досужие глазеют люди, А там у трех столбов стоят, бледны, Три узника — они обречены. То, чем разумен мир и чем велик, В чужих руках отныне находилось, Не ждало помощи в последний миг И не надеялось на божью милость, Но то, с каким усердием глумилась Толпа над унижением троих, — Еще до смерти умертвило их. Она глядит, как он ладит щит, Надеясь атлетов узреть на нем, Гибких плясуний и плясунов, Кружащихся перед священным огнем, — Но на слепящий глаза металл Легким мановеньем руки Он не пляшущих поместил, А поле, где пляшут лишь сорняки… Оборвыш камнем запустил в птенца И двинул дальше… То, что в мире этом Насилуют и могут два юнца Прирезать старца, — не было секретом Для сорванца, кому грозил кастетом Мир, где обещанному грош цена И помощь тем, кто немощен, смешна. Тонкогубый умелец Гефест [37] Вынес из кузни Ахиллов щит. Фетида [38], прекрасногрудая мать, Руки к небу воздев, скорбит, Увидев, что оружейник Гефест Выковал сыну ее для войны: Многих сразит жестокий Ахилл, Но дни его уже сочтены.

СЛОВА

Перевод Э. Шустера

Из фразы совершенный мир творится, Где непреложность слова есть закон; Мы верим в то, что кем-то говорится: Для лживых слов не создано имен. Да, синтаксисом не поверишь лица; Нельзя из фразы сделать только фон, Поэтому для нас и небылица — Не просто в ухе неотвязный звон. И странно ли, что даже факты мнимы, Когда хватает нам словесных грез; Не плетью ли глагола мы гонимы, Когда нам ритм такой восторг принес? Так Рыцарю достанет пантомимы Взамен ответа на его вопрос.

ДЖОРДЖ БАРКЕР

Джордж Баркер(род. в 1913 г.). — Родился в Лоутоне (Узссекс). Окончил политехническое училище. Литературное образование получил самоучкой. Преподавал историю английской литературы в университете. Некоторое время жил в Японии и США.

Джордж Баркер пишет стихи на предельном накале эмоций, отметающем даже мысль об образной и ритмической упорядоченности стиха; при этом, как бы борясь с самим собой, поэт иногда обращается к строгой форме сонета. Опираясь отчасти на опыт Д. Баркера, поэта раскованных чувств, поэтическая группа «Неклейменые» выступила в 50-е годы с тезисом о том, что личность поэта, его переживания имеют первичное значение для творчества.

Среди поэтических сборников Баркера — «Стихи» (1935), «Плач и триумф» (1940), «Сны в летнюю ночь» (1966), «Золотые цепи» (1968). Его ведущие темы — любовь, страдание, призвание человека и поэта.

На русском языке стихи Д. Баркера печатаются впервые.

ОТЦУ ДЖЕРАРДУ МЭНЛИ XОПКИНСУ [39], С. ДЖ

Перевод А. Ларина

Крыльями в небе лепя огневые глаголы В чаше молчания, бредя кровавым грядущим, Перья закатные вечно роняет он долу И красоту помещает в покойном и жгущем, Звучном дыхании слова — как птица простершем Когти над миром, его до утробы пекущим, Чудо вступает в стихи оглушительным маршем, Овладевая скопцом-стихотворцем летящим. Отче отчаянных — этих, кто множит воочию Славу глагола, взываю от имени клана, Что унаследовал разве что долю величия: О новобранец, взгляни из небесного стана И укажи, кто тобою, счастливец, избран Евангелистом высокого косноязычия.

МОЕЙ МАТЕРИ

Перевод А. Ибрагимова

Всех ближе, всех дороже — и всех дальше, Она сидела, чуть навеселе, И хохотала — горная вершина В гудении сейсмических толчков. В ней не было ни капли зла и фальши. Могучим обаянием Рабле Она влекла сердца неудержимо, Как звуки марша — уличных щенков. Над головой ее — бомбардировщик, Но ей как будто и не слышен рев — Застыла, над столом нависнув круто. Опять, свои сомненья поборовши, Я верю: сбросив траурный покров, Она войдет в сияющее утро.