Сочинения - Поплавский Борис Юлианович - Страница 63

63

Ветер мирозданья

Адольфу

бессмертному мастеру

гетелберского алтаря

в благодарность

за его восемь картин —

восемь сторон

христианского пентаэдра

Вздыхает сонный полдень над обманом, И никнет чаша дней, лия духи. Бесплатным ядом, голубым туманом Сквозь тонкий ледостав цветут стихи. Ты снишься мне, возлюбленное лоно, Моих первичных лет; давно, давно, Откуда звездный ветер неуклонно Стекает в мир, как новое вино. В своих волнах неся огни живые, Звенящие цветы святых садов, Согласно опрокинутые выи, Уста, что будут петь средь толстых льдов. С священных Альп, сквозь реквиум столетий, Сползают плавно ледники огня. В своих хорах поют согласно дети. Работают, ждут праздничного дня. Когда закат сиреневый ручьями Слетит к их непокрытым головам. Чтобы они вновь встретились с друзьями На высоте, над отраженьем. Там…

Звездный водопад

Адольфу

неизвестному мастеру

гетелберского алтаря

за восемь картин —

восемь окон в Рай и в ад

На высоте, в сиреневых лучах, Спокойно спит твое лицо над миром. Взошел закат, сорвался и зачах. Простила ты и отпустила с миром. Смотрю, по горло погружаясь в зло, Стоя пятами на кипящем аде, Недвижна Ты, на звездном водопаде, Беззвучно ниспадающем к земле. Окружена лиловыми кругами, Сияньем голубым, звучаньем крыл И в крепких латах спящими врагами И сонмами хвостов, копыт и рыл. Нисходишь Ты, Ты пребываешь в сферах. Поешь и молча слушаешь зарю, Следишь с высот за шагом Агасфера. Докладываешь обо всем его царю. Тебе ли он откажет в снисхожденьи! В сиреневом лице твоем весна, Конец и срок невыносимых бдений И окончательное прекращенье сна.

«Золотая луна всплыла на пруде…»

Золотая луна всплыла на пруде Труба запела о страшном суде Труба палила с пяти часов Происходила гибель богов Они попадали под выстрел трубы Они покидали свои столы Где пьяная скука ела с ножа Мимо пристани медленно шла баржа Город скрывался смеялся пилот И появлялся плавучий лед Дансинг медленно накреняла волна Им казалось что все это от вина Они танцевали кружась и встречаясь Под пение скрипок и крики чаек С крейсера-призрака выстрел сверкал Он провожал нас в глуби зеркал И уж мы видели с наших мест Над мостиком дансинга Южный Крест Уж волны кругом меняли свой цвет Со дна океана вставал рассвет И по чистому зеркалу мертвой воды Плыл розоватый и зловещий дым Где мы и что там в дыму ползет Это белое поле полярный лед Это шелк непорочных твоих похорон Он окружил нас со всех сторон Друг мой прекрасный ложись на лед Смерть нас розовым солнце<м> ждет Мы возлюбили ее вполне Мы изменили родной стране Мы целовали ее в чело И миновали добро и зло

«Отцы об стенку ударялись лбами…»

Отцы об стенку ударялись лбами Работали ходили на врага А мы живем как педерасты в бане Хихикая и кашляя слегка Они трясли красивые оковы И мыли стекла кровию в дому А я умею только строить ковы И рассуждать как иегова в дыму Начто тогда ты жил творянин Ленин И кровь пролил и класс переменил Когда садясь как дева на колени Потомок твой мешает он был мил Да проклят будь тот счастливый холуй Кто мирно ест пунцовую халву И говорит военный труд окончен Поджаривайся жизнь круглясь как мягкий пончик* Актер упал но роль еще живет Она о новом теле вопиет Негромкими но страшными словами Еще молчит непробужденный мир Всегдашно сторожим златыми львами И тихо над пустыми головами Смеется опрокинутый кумир.

1926

«Луна богов луна богиня смерти…»

Луна богов луна богиня смерти Вокруг луны кружит корабль лет В окно смеются завитые черти На дне души горит душа зимой Луна во всем она горит во взгляде Я предан ей я стал луною сам И фиолетовой рукой богиня гладит Меня во сне по жестким волосам

«Качались мы, увы, но не встречались…»

Качались мы, увы, но не встречались, Таинственно качание сюда. Туда мы с искренним привольем возвращались; В строй становились мирно, как года. Безмерно удивлялись: разве это Та родина, которая? та? ту? Но уходило прочь земное лето. Валилось сердце в смертную пяту. Пенился океан цветочным мылом. Вода вздыхала в раковине тая: Ты исчезаешь, ты уходишь, милый, Но мы не отвечали улетая. Кружась не замечали, не смеялись, Не узнавали, умирая, дом. Мы никогда назад не возвращались, Хоть каждый день ко флигелю идем. И так пришли к тебе к тебе бе! бе! Ты слышишь, козы блеют перед смертью; Как розовое милое бебе, Как черные таинственные черти [1].