Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 111

111

«Лес ушел, и обзор расширяется…»

Лес ушел, и обзор расширяется, Вот и здания проявляются, Тени их под колеса кидаются И остаться в живых ухитряются. Перекресточки — скорость сбрасывайте! Паны, здравствуйте! Пани, здравствуйте! И такие, кому не до братства, те — Тоже здравствуйте, тоже здравствуйте! Я клоню свою голову шалую Пред Варшавою, пред Варшавою. К центру — «просто» — стремлюсь, поспешаю я, Понимаю, дивлюсь, что в Варшаве я. Вот она — многопослевоенная, Несравненная, несравненная! Не сровняли с землей, оглашенные, Потому она и несравненная. И порядочек здесь караулится: Указатели — скоро улица. Пред старушкой пришлось мне ссутулиться: Выясняю, чтоб не обмишулиться. А по-польски — познания хилые, А старушка мне: «Прямо, милые!» — И по-нашему засеменила, и Повторяла опять: «Прямо, милые…» …Хитрованская Речь Посполитая, Польша панская, Польша битая, Не единожды кровью умытая, На Восток и на Запад сердитая, Не ушедшая в область предания, До свидания, до свидания! И Варшава — мечта моя давняя, <До свидания, до свидания!> <1973>

«Когда я отпою и отыграю…»

Когда я отпою и отыграю, Где кончу я, на чем — не угадать? Но лишь одно наверное я знаю: Мне будет не хотеться умирать! Посажен на литую цепь почета, И звенья славы мне не по зубам… Эй, кто стучит в дубовые ворота Костяшками по кованым скобам!.. Ответа нет, — но там стоят, я знаю, Кому не так страшны цепные псы. Но вот над изгородью замечаю Знакомый серп отточенной косы… Я перетру серебряный ошейник И золотую цепь перегрызу. Перемахну забор, ворвусь в репейник, Порву бока — и выбегу в грозу! 1973

«Вот в плащах, подобных плащ-палаткам…»

Вот в плащах, подобных плащ-палаткам, — Кто решил <в> такое одевать! — Чтоб не стать останками, остатком — Люди начинают колдовать. Девушка под поезд — все бывает, — Тут уж — истери не истери, — И реаниматор причитает: «Милая, хорошая, умри! Что ты будешь делать, век больная, Если б даже я чего и смог?! И нужна ли ты кому такая — Без всего, и без обеих ног!» Выглядел он жутко и космато, Он старался — за нее дышать, — Потому что врач-реаниматор — Это значит: должен оживлять! …Мне не спится и не может спаться — Не затем, что в мире столько бед: Просто очень трудно оклематься — Трудно, так сказать, реаниматься, Чтоб писать поэмы, а не бред. Я — из хирургических отсеков, Из полузапретных катакомб, Там, где оживляют человеков, — Если вы слыхали о таком. Нет подобных боен на корриде — Фору дам, да даже сотню фор… Только постарайтесь в странном виде Не ходить на красный светофор! 1973

«Мы без этих машин — словно птицы без крыл…»

Мы без этих машин — словно птицы без крыл, — Пуще зелья нас приворожила Пара сот лошадиных сил И, должно быть, нечистая сила. Нас обходит по трассе легко мелкота — Нам обгоны, конечно, обидны, — Но на них мы глядим свысока — суета У подножия нашей кабины. И нам, трехосным, Тяжелым на подъем И в переносном Смысле, и в прямом, Обычно надо позарез, И вечно времени в обрез, — Оно понятно — это дальний рейс. В этих рейсах сиденье — то стол, то лежак, А напарник приходится братом. Просыпаемся на виражах — На том свете почти правым скатом. Говорят — все конечные пункты земли Нам маячат большими деньгами, Говорят — километры длиною в рубли Расстилаются следом за нами. Не часто с душем Конечный этот пункт, — Моторы глушим — И плашмя на грунт. Пусть говорят — мы за рулем За длинным гонимся рублем, — Да, это тоже! Только суть не в нем. На равнинах поем, на подъемах — ревем, — Шоферов нам еще, шоферов нам! Потому что — кто только за длинным рублем, Тот сойдет на участке неровном. Полным баком клянусь, если он не пробит, — Тех, кто сядет на нашу галеру, Приведем мы и в божеский вид, И, конечно, в шоферскую веру. Земля нам пухом, Когда на ней лежим Полдня под брюхом — Что-то ворожим. Мы не шагаем по росе — Все наши оси, тонны все В дугу сгибают мокрое шоссе. На колесах наш дом, стол и кров — за рулем, Это надо учитывать в сметах. Мы друг с другом расчеты ведем Кратким сном в придорожных кюветах. Чехарда длинных дней — то лучей, то теней… А в ночные часы перехода Перед нами бежит без сигнальных огней Шоферская лихая свобода. Сиди и грейся — Болтает, как в седле… Без дальних рейсов — Нет жизни на земле! Кто на себе поставил крест, Кто сел за руль как под арест — Тот не способен на далекий рейс. 1973