Кто посеял ветер - Нойхаус Heлe - Страница 47

– Ты можешь сказать, в какой последовательности были произведены выстрелы? – спросила Пия. – Сначала в лицо и потом в нижнюю часть тела или наоборот?

– Думаю, сначала в нижнюю часть тела, – ответил Кронлаге. – Об этом свидетельствует тот факт, что он потерял много крови. Выстрел в нижнюю часть тела повредил arteria iliaca interna и arteria iliaca externa. Кроме того, представляют интерес также ушибы поверхности передней части тела и плеч, а также переломы ребер.

Пия обменялась с шефом взглядом.

– Ушибы?

– Они могли быть причинены ударами руками или ногами либо тупым предметом вроде ружейного приклада. Удары были мощными, иначе ребра не сломались бы так легко.

– Эти удары были прижизненными или посмертными?

– Трудно сказать. Незадолго до смерти или сразу после ее наступления.

Состояние аффекта?

– Убийца был довольно силен, – сказал Кронлаге.

– Или разъярен, – отозвалась Пия и подумала о Теодоракисе, которого его бывший шеф характеризовал как холерика.

– Очень может быть. Ярость придает силы.

– У него нет повреждений, свидетельствующих о самообороне? – спросил Боденштайн.

– Нет, никаких. На лице и в области таза покойного мы обнаружили незначительные следы ДНК животного. Сегодня утром его кровь содержала 1,3 промилле алкоголя. Следовательно, в ночь на среду его содержание составляло около 1,7 промилле.

– Спасибо, господин профессор, – поблагодарил его Боденштайн. – Благодаря этой информации мы значительно продвинулись вперед.

– Всегда рад помочь, – сказал Кронлаге. – Я сделал свое дело, теперь ваша очередь. Кстати, Пия…

– Да?

– Вчера Хеннинг явился в институт, сказал, что ему нужен отпуск на пару дней, и исчез. Поэтому и сегодня вскрытие производил я. Ты не знаешь, что у него случилось?

– Похоже, знаю, – ответила Пия, догадавшись, куда так торопился Хеннинг. – Думаю, он поехал в Каноссу[21].

Утром в магазине побывали несколько покупателей, и среди них были члены общественного инициативного комитета. Естественно, все говорили, главным образом, о трагедии в «Даттенбаххалле» и смерти Людвига. Фрауке так и не появилась, и ее автомобиль во дворе тоже отсутствовал. Вероятно, она хлопотала по поводу похорон отца и наследства, поэтому сроки заказов собачьего салона отменяла по телефону Ника. Когда она уходила из дома, Рики все еще спала на диване, и это ее вполне устраивало. Она испытывала угрызения совести из-за того, что произошло этой ночью. Не то чтобы Ника раскаивалась в том, что переспала с Янисом – она сделала это исключительно по соображениям целесообразности, поскольку обнаружила в принадлежавшем ему компьютере, которым тайно пользовалась в его отсутствие, нечто, вызвавшее у нее тревогу.

Для специалиста по информационным технологиям Янис был на редкость небрежен. Он никогда не чистил историю поиска в браузере, и в результате Ника имела возможность определять, какие сайты он посещал. Ее поразило, когда она узнала, с какой тщательностью он собирал сведения о ней.

Самое позднее позавчера Янис уже знал, кем она является в действительности и каково ее настоящее имя. Почему он не сказал ей об этом прямо в лицо? Инстинктивная неприязнь к нему уступила место страху, и Нике пришел в голову только один способ, с помощью которого она могла защититься от него. Янис с готовностью проглотил наживку, спустился в подвал и овладел ею, в то время как этажом выше спала ее подруга.

Ника огляделась. Заказы она приняла еще в начале рабочего дня, и теперь, поскольку больше делать было нечего, принялась протирать стеклянную входную дверь. К сожалению, большинство посетителей имели дурную привычку толкать дверь рукой вместо того, чтобы браться за ручку.

Ей так и не удалось узнать, почему уголовная полиция интересуется Янисом. В постели они почти не разговаривали. Он довольно быстро уснул, она лежала рядом с ним и думала о другом мужчине.

Едва Ника закончила с дверью, как с Кирхштрассе во двор въехал автомобиль Рики. Спустя минуту она вошла в магазин через заднюю дверь, собаки опередили ее и радостно поприветствовали Нику. Рики выглядела уставшей и грустной. Похоже, смерть Хиртрайтера произвела на нее тяжелое впечатление. Удивительно, и это после всего того, что он высказал в ее адрес. У Рики было поистине мягкое сердце.

– Хочешь кофе? – спросила Ника.

Рики уныло покачала головой, закурила сигарету, прошла в офис и села на стул. Ника налила себе кофе и добавила в чашку немного молока.

– Мне кажется, у Яниса другая женщина, – неожиданно нарушила молчание Рики.

Ника испуганно пожала плечами.

– С чего ты взяла? – Она поднесла чашку к губам и подула на горячую жидкость, не спуская глаз с Рики.

– Вчера во время допроса полицейские спрашивали его, где он был ночью во вторник и в пятницу, – сказала Рики. – И он рассказывал невероятные истории о своем отце, которого отправили в сумасшедший дом. Это неправда. Его не было дома. Ни во вторник, ни в пятницу.

Рики затушила сигарету в переполненной окурками пепельнице.

– Я и понятия не имела, что его отец болен. В пятницу он помогал матери в ее ресторане. Почему он не сказал мне об этом? Почему у него от меня тайны? – Она с трудом сдерживала слезы. – Я не верю этим его историям. Он наверняка был у другой женщины. Ах, Ника, для меня невыносима мысль, что он… что он может бросить меня ради другой. Тогда с Йохеном тоже начиналось с этого. Еще раз я не переживу подобное!

Ника воздержалась от комментариев. Она старалась заглушить в себе укоры совести. Это был всего лишь ни к чему не обязывающий секс, не более того. Из-за нее Янис никогда не бросит Рики.

– Ах, Ника, – прошептала Рики прерывающимся голосом со слезами в глазах. – Как же замечательно, что ты у меня есть и я могу с тобой поговорить!

– Да, замечательно, – пробормотала Ника, чувствуя себя предательницей.

– Наконец-то закончилась эта канитель с парком ветрогенераторов. – Рики вытерла пальцами с глаз расплывшуюся тушь. – Теперь у нас с Янисом будет больше времени друг для друга.

Ни слова о событиях на собрании общественности и о том, почему полицейские допрашивали Яниса. Но вообще-то хорошо, что Рики была так сосредоточена на своих проблемах. С самого начала она не задавала Нике никаких вопросов, поскольку ее просто не интересовало, что происходит в жизни других людей. Фрауке с ее неуемным любопытством представляла гораздо большую опасность, но сейчас у нее были другие заботы.

Зазвенел колокольчик на входной двери. Старый доктор Бекман, всегда желавший, чтобы его обслуживала исключительно Рики, побрел к кассе.

– Сказать ему, что тебя нет? – спросила Ника.

– Нет-нет. – Рики поднялась со стула и одернула платье. – Я обслужу его. – Она взглянула на Нику и крепко обняла ее и прошептала: – Спасибо тебе. За всё.

Спустя несколько секунд она уже излучала улыбку и сыпала шутками до тех пор, пока старый доктор не ушел восвояси, нагруженный покупками и безмерно счастливый. Глядя на нее, никто не смог бы представить себе, что эта привлекательная женщина совершенно не уверена в себе и жалуется на мужчину, который явно что-то от нее скрывает. В принципе, ей безразлично, обманывает ее Янис или нет. Главное, он никогда не бросит ее.

Пия проехала мимо «Даттенбаххалле», чья парковочная площадка была все еще огорожена, и повернула на Нонненвальдштрассе, которая через несколько сотен метров переходила в проселочную дорогу, ведущую в Рабенхоф. Она еще раз побеседовала с владельцем «Кроне» и двумя членами совета общественного инициативного комитета и не смогла побороть искушение нанести краткий визит в Рабенхоф. Ключ от входной двери Пия позаимствовала у коллеги Крёгера. По дороге она размышляла о событиях прошедшей ночи. Кристоф сидел на кухне, когда Кирххоф в начале второго вернулась домой. Она была готова к граду упреков и ссоре, но он просто обнял ее и не произнес ни слова по поводу нарушенной договоренности. Только сказал, что не находил себе места, беспокоясь за нее и представляя, какой опасности она могла подвергаться. Его первая жена умерла от инсульта, оставив ему троих маленьких детей. Естественно, теперь он боялся потерять и Пию. Кристофу не нравилась ее работа – ей это было хорошо известно, – хотя никогда об этом не говорил. Но хотя все и обошлось, спала она беспокойно, и ей всю ночь снились говорящие вороны, Кристоф, Инка Хансен и ее шеф.

21

Речь идет о крылатом выражении «идти в Каноссу»; аллюзия на знаменитый покаянный визит германского императора Генриха IV в резиденцию папы римского Григория VII в итальянском замке Каносса, дабы тот простил его и принял обратно в лоно церкви. Иносказательно: прийти с повинной головой к торжествующему врагу; признать свои ошибки, покаяться в них и просить за них прощения.