Поэзия Латинской Америки - Коллектив авторов - Страница 63

63

Вал

Перевод О. Савича

Чтоб вал неприступный построить, возьмитесь, руки, за дело: и черные руки негров, и белые руки белых. Устремленный к простору и свету от морей и до горных цепей и от горных цепей до морей, да, да, пусть наш вал оградит всю планету! — Стучат! — Эй, кто там? — Сирень и роза. — Открыть ворота! — Стучат! — Эй, кто там? — Вояка с саблей. — Закрыть ворота! — Стучат! — Эй, кто там? — С масличной ветвью голубь. — Открыть ворота! — Стучат! — Эй, кто там? — Шакал и скорпион. — Закрыть ворота! Давайте ж скорее строить! Вы, руки, беритесь за дело: и черные руки негров, и белые руки белых. Устремленный к простору и свету от морей и до горных цепей и от горных цепей до морей, да, да, пусть наш вал оградит всю планету!

Есть у меня

Перевод П. Грушко

Когда смотрю на себя и трогаю свое тело, я — вчера еще Хуан Неимущий а сегодня — Хуан Всемогущий (всемогущий, в том-то и дело), когда оглядываю со всех сторон сам себя и трогаю свое тело, я думаю: а это не сон? Что же есть у меня? Поглядим. Есть удовольствие бродить по стране, где все стало моим, вблизи разглядывать то, что мне приходилось разглядывать издалека. Могу сказать «рубка сахарного тростника», могу сказать «горы», могу сказать «город», «армия», и все — это на века — мое, твое, наше. Запомнил? Все наше: сияние молний, звезды и цветка. Что есть у меня? Есть отчаянное удовольствие, какой я ни есть, парень простой, из крестьян, из рабочих, — есть отчаянное удовольствие (среди прочих) войти в банк и без всякой опаски с управляющим вступить в разговор, не на английском и без слова «сеньор», а сказать ему «компаньеро»[170], как это звучит по-испански. Все это есть у меня, А еще есть то, что я — темнокожий, но в дансинге или в баре никто за плечо меня тронуть не может, никто у входа в отель не скажет «заняты все номера», большие и средние и даже тот маленький, где можно поспать до утра. Что еще? А то, что отныне нет жандармерии полевой, никто не схватит меня, в застенок не канет, никто земли моей не отнимет, не заставит домик покинуть свой. А уж если есть земля у меня, то и море вокруг Кубы — не светская болтовня в каунтри-клубе[171], где теннис и яхточки для услад, а вольные волны, бесконечные пляжи, синий клокочущий демократ, — в общем, море. Что еще скажешь! Что есть у меня? Есть то, что умею читать, считаю разные числа, научился писать, думать и хохотать научился. Да к тому же есть у меня работа — всегда и везде: зарабатываешь и не думаешь о еде. В общем и целом, заметь: есть у меня то, что я и должен иметь!

Советский Союз

Перевод П. Грушко

На Кубе мне ни разу не встречался советский трест. Ни банка их, ни сахарных плантаций, ни магазина «Все за десять центов» я не встречая окрест. Компании не видел никакой ни железнодорожной, ни морской. Не видел рощ банановых ни разу с доскою, на которой читаешь фразу: «Маслов энд компани, С. на К. Бананы оптом. Конторы — угол Масео и Неведомо-Которой». И телеграммы не встречались мне: «Москва, 15 ноября (ЮПИ). Сырец в цене». И не поставлю им коварного желания в вину: продвинуть их столь знаменитый снег в мою не менее известную весну. На поезде — по городам (я нахожусь в России) не видел я — присягу дам! — «Для белых здесь, для черных там». Кафе, автобус — не прочесть: «Для черных там, для белых здесь». В отеле, в самолете — нигде вы не прочтете: «Для черных здесь, для белых там», «Для белых дам, для черных дам». В любви, в учебе — никогда: «Для черных нет, для белых да». И парни в их краю родном, когда мы руку подаем, на нас не смотрят свысока, какой бы ни была рука. * * * В Карибском море не найдете вы (У волн спросите) пиратов из Москвы. И в светлых бухтах нет ушей-радаров, которые, ворочаясь во тьме, подслушивают, что у Кубы на уме. Советская блокада? Ерунда! Морские пехотинцы? Никогда! Шпионы на моторках? Сущий бред! Их корабли? Ответ на Кубе даже дети дать могли бы: здесь танкеры и корабли для ловли рыбы. От нас они увозят кофе, сахар, и мечту — благоухающую веточку в цвету. Послушайте поэта: чтоб ни везли они с другого края света, — во всем их дружеского хлеба аромат и доброе звучанье слова Брат.