Черный Лотос - Роулэнд Лора Джо - Страница 23

10

Есть только одна истина —

Не миллион, не три и не две.

Другой истины не дано.

Сутра Черного Лотоса

– Итак, сёсакан Сано, что вы выяснили в ходе, э-э, расследования? – спросил сёгун.

Он восседал на помосте в большом зале для аудиенций с двухуровневым полом замка Эдо. На возвышении непосредственно позади помоста, справа от сёгуна, сидели в ряд пятеро великих старейшин, главных советников Цунаёси Токугавы, – высший правительственный орган Японии. Сано отвели место в конце ряда. Напротив расположились настоятель храма Дзодзё и четыре его первосвященника. Ступенью ниже сидела делегация старейших горожан Эдо, выступавших посредниками между простыми жителями города и высшей властью, а также руководивших квартальными старостами. Стража стояла у дверей, столики вдоль стен были отведены секретарям. Личные помощники сёгуна ждали высочайших распоряжений, а слуги разливали собравшимся чай и подносили металлические корзины с пылающими углями для трубок.

– Я выяснил, что все три жертвы были убиты еще до начала пожара, – ответил Сано и описал нанесенные травмы. – Женщину и мальчика пока не опознали, проводится общегородской розыск. Девушка из приюта была и остается единственной подозреваемой. Согласно показаниям свидетелей, она неоднократно нарушала монастырский порядок, к тому же имела зуб на Ояму. – Сано сослался на слова настоятельницы Дзюнкецу-ин, доктора Мивы и сына Оямы. – Однако подозреваемая утверждает, будто ничего не помнит с момента отхода ко сну вплоть до своего обнаружения. Один из моих сыщиков сейчас старается помочь ей восстановить память.

Мысли о Рэйко пробудили в Сано прежнее беспокойство. Вчерашнее соглашение не вернуло им былой близости. Рэйко отвергла его ласки, сославшись на усталость, тогда как ее утренняя тренировка в духе кэндзюцу означала обратное.

Каждым взмахом меча она словно заявляла о намерении доказать свою правоту в деле Хару. Сано мрачно гадал, как пройдет ее сегодняшняя встреча с сиротой.

– Мы продолжим поиски других свидетелей и подозреваемых, – подытожил Сано. – Скоро я извещу вас о результатах.

Наблюдая за реакцией собравшихся, Сано понял, что его опасения подтвердились: доклад прозвучал совершенно беспомощно. Священники и члены совета старейшин отнеслись к нему с едва скрытым неодобрением. Сёгун нахмурился, следуя их примеру. Городские старейшины, подобно немым соучастникам, наблюдали за вышестоящими.

– Я ожидал от вас большего, сёсакан-сама, – заметил главный старейшина Макино Нарисада, человек с бледным, высохшим лицом. Теперь, когда Сано и канцлер Янагисава поладили, он стал основным хулителем Сано в бакуфу. – Вам давно следовало разрешить эту загадку, однако же вы мало в чем преуспели.

Другие члены совета одобрительно зашептались. Сано почувствовал, как уходит почва из-под ног. Впрочем, ему это было не внове: члены бакуфу всегда стремились воспользоваться чужим поражением.

– Мало того, с вашей легкой руки в храме началась полная неразбериха, – добавил Макино. – Вы согласны, достопочтенный настоятель?

– Да, наши каждодневные обряды нарушаются вмешательством сыщиков, разыскивающих улики и опрашивающих всех и каждого.

Настоятель храма Дзодзё говорил неохотно, монотонным от многолетнего чтения сутр голосом. Внешне он напоминал благостное изваяние. Сано встречался с ним еще в бытность учеником в школе при храме Дзодзё. Теперь учитель одарил Сано извиняющимся взглядом: он не желал ему зла, но боялся перечить влиятельному человеку вроде Макино и, как всякий начальник, был заинтересован в результатах расследования на подвластной ему территории.

– Но, разумеется, сёсакан-сама получит наше полное содействие. Мы уповаем на то, что дело будет улажено как можно быстрее.

– Благодарю, достопочтенный настоятель, – ответил Сано, чувствуя, что его обязали ускорить расследование.

Высохшую физиономию Макино тронула улыбка, и следующей репликой он обратился к сёгуну:

– Не можем ли мы позволить городским старейшинам изложить свои взгляды на происходящее?

– Даю разрешение, – ответил Токугава и обвел собравшихся встревоженным взглядом, пытаясь угадать их истинные намерения.

Делегация перед помостом заволновалась. Наконец из толпы коленопреклоненных выдвинулся старец с редкими седыми волосами и, трепеща, поклонился сёгуну.

– Тысяча благодарностей за оказанную честь, ваше превосходительство. За последние месяцы произошло несколько пожаров в районах Суруга-дай, Нихомбаси и Канды, унесших тридцать четыре жизни. – Старик оглянулся на Макино. – Мы опасаемся, что эти пожары и тот, который случился в храме Черного Лотоса, связаны между собой.

Мысль о том, что пожар в храме мог стать делом рук поджигателя-рецидивиста, чрезвычайно встревожила Сано. Однако старейшины могли высказать ее по наущению Макино, дабы усугубить плачевное положение Сано, ведущего следствие.

Подумав так, он ответил невозмутимым тоном:

– Я благодарен старейшинам города за сведения. Не имея доказательств того, что пожар в Черном Лотосе имеет отношение к кому-либо или чему-либо за пределами храмовой ограды, я, впрочем, непременно проверю такую возможность.

– А что, неплохой план, – осторожно вставил сёгун, как если бы боялся попасть впросак, высказываясь по не понятому им вопросу.

Глаза Макино раздосадованно сверкнули – похоже, его план не срабатывал.

– Вы удивительно безразличны к тревогам наших сограждан, сёсакан-сама. Быть может, их безопасность вас не волнует? Не потому ли вы так затягиваете следствие?

Сёгун едва наморщил лоб в замешательстве, но Сано уже почувствовал, как маятник господской милости склоняется в сторону Макино.

– Для тщательного расследования требуется время. Может, достопочтенный главный старейшина предпочитает поспешность?

– У благородных людей принято отвечать за свои проступки. – Макино не изменился в лице, но ощутимо излучал ярость. – А у хороших сыщиков – не усложнять дело без надобности. Девушка из приюта, которая наверняка виновна, до сих пор не задержана, то есть вольна устраивать поджоги и убийства, где и когда вздумается.

Прочие члены совета закивали. Настоятель сочувственно взглянул на Сано. Сёгун хмурил брови в раздумьях.

– Улики против нее основаны лишь на слухах и совпадениях, – заметил Сано, вынужденный защищать Хару в противовес собственным принципам. – Ее вина не доказана.

– Кому нужны доказательства, когда достаточно личного признания? Не хотите ли вы сказать, что вам не под силу выудить правду из пятнадцатилетней простолюдинки? – Макино издал смешок. – Может, вас мало учили науке ведения допросов?

Сано удержался от резкостей, которые выставили бы его невежей и были бы оскорбительны в высочайшем присутствии.

– Если Хару не совершала преступлений, пытка нам не поможет, а ей причинит незаслуженный вред. Наказанием невиновного справедливости не добиться и народ не защитить.

– Да-да, вы должны, э-э, защитить народ. – Токугава повторил слова Сано с облегчением человека, который только-только угнался за собеседниками.

Макино пыхтел трубкой, чтобы скрыть свое неудовольствие.

– Ввиду чего вам следовало давным-давно арестовать Хару, – продолжал сёгун, укоризненно глядя на Сано. – Ваша, э-э, нерасторопность ставит под сомнение могущество бакуфу. Нельзя допустить в людях мысли, будто убийство может, э-э, сойти им с рук. Что до Хару, то она должна быть наказана – в назидание тем, кто намеревается нарушить закон. Я вами крайне недоволен, сёсакан Сано.

Видя чуть ли не откровенное злорадство Макино, Сано не на шутку встревожился.

– Виноват, ваше превосходительство, – ответил он, взвешивая слова. – Поверьте, интересы бакуфу для меня прежде всего. Позвольте все же подчеркнуть, что мы можем потерять лицо, если после казни подозреваемой пожары и убийства продолжатся, так как истинный виновник ускользнет от правосудия.

– Э-э...

Лицо Токугавы озарилось пониманием. А сухопарый Макино, напротив, помрачнел. Прочие старейшины устремили взгляд долу.