Война «ежей» - "Братья Мормаревы" - Страница 31

— Ну и тип! — протянул Добролюб.

Мальчики наблюдали за Ташевым из соседнего двора через щель ограды.

— И все-таки мы с ним справимся! — У Добролюба родилась новая идея.

Рано утром Добролюб снова отправился к своим приятелям. Он вез с собой нечто большое, круглое, завернутое в газеты.

Маляка ждал его за два квартала от дома. Ноша Добролюба внушала уважение. Маляка пока не знал, что это, но на Добролюба можно было положиться.

Мальчики остановились у ближайшего к дому перекрестка. Дорожный знак запрещал проезд гужевого транспорта.

Добролюб развернул газеты. Внутри была жестянка, запрещающая стоянку автомашин. Мальчик осмотрелся — как бы его повесить? Маляка стал на четвереньки, Добролюб забрался ему на спину — и тут на месте старого знака появился новый.

Для наблюдения ребята заняли удобную позицию. Вот появилась и сразу притормозила легковая машина: водитель удивленно посмотрел на знак и свернул на соседнюю улицу.

— И Ташев поступит так же, — объявил Маляка. — Поставит машину в другом месте.

— А мы и туда — знак! — воскликнул Добролюб. — Он машину — мы знак. Будем водить его за нос. Это я беру на себя.

Тут мальчики заметили Ташева, шедшего на работу. Первым делом он, как всегда, отправился на поклон к машине, осмотрел ее со всех сторон, потрогал и зашагал по улице.

— Гладит ее, гладит, остается только поцеловать! — усмехнулся Добролюб.

Как и договорились вчера, друзья решили сегодня заняться приведением спортплощадки в порядок — надо освободить ее от всяческих стройматериалов. Будем считать, объявили ребята, это наша общественная работа.

Собралось десять человек, самых верных, как сказал Камен. Не пришел только Панта, но уж придется обойтись без него.

Группа будущих игроков национальной сборной страны стала в цепочку, и кучи кирпича исчезали на глазах. Ребята работали молча, не за страх, а за совесть, даже Добролюб оставил свои рассуждения.

— А Ташев-то знает об этом? — крикнула с балкона Худерова.

— Зачем ему говорить? — вмешался в разговор Стоименов. — Он-то нам не спешил сообщить, что собирается строить здесь гараж.

— Госпожа Гинка, — окликнула Шайтанова бабушку Гинку, — ваш зять обозлится на вас…

— Я дала согласие на ребячью спортплощадку, — заявила бабушка Гинка и ушла: зачем ей все это брать на себя?

Во дворе появился милиционер, и мальчики, как по команде, прекратили работу. Маляка даже испугался, что его сейчас арестуют, и вспомнил, как они с Добролюбом побывали в милиции. Не дело милиции это было?!

— Чья это машина? — подошел милиционер.

— Да есть тут один, — буркнул Маляка.

— Пусть их будет хоть пятеро, дорожные знаки обязательны для всех.

Только сейчас милиционер, судя по всему, заметил, что мальчишки покрыты кирпичной пылью.

— А что это за рапсодия в красном? — засмеялся он.

— Очищаем спортплощадку, — откликнулся Добролюб, едва услышав, что речь зашла о рапсодии, не зря же его мама пианистка! — Их площадку! — кивнул он на ребят.

— Молодцы! — похвалил мальчиков милиционер. — Продолжайте работу.

Ребята принялись вышвыривать кирпичи с еще большим подъемом.

— Не миновать Ташеву штрафа, — подмигнул Добролюб. — И дырки в талоне предупреждений.

— Если он расшумится насчет кирпичей, скажем, что получили разрешение милиции.

— Да, конечно. Все ведь слышали, милиционер сказал «продолжайте», — подтвердил Добролюб. — Я — свидетель!

На площадке оставалось уже не так много кирпичей, когда прибежал Сашо:

— Скорее!

На улице двое рабочих по распоряжению симпатичного милиционера грузили машину Ташева на трейлер техпомощи. Закрепили ее, чтобы не потерять где-нибудь по дороге, и уехали.

Все развеселились, а Добролюб просто сиял: такого поворота событий он никак не ожидал.

Только Ташев обогнул угловой дом, как сразу увидел — машины нет! Примчавшись к месту стоянки, он стал осматривать все вокруг, словно искал ее следы, но следов тоже не было. Тут он заметил свою тещу.

— Где моя машина?

— Где машина? — повторила бабушка Гинка.

— Ее украли! — Ташев был вконец расстроен.

— Когда? — оторопела бабушка Гинка.

Ташев бросился на улицу — нельзя терять ни минуты, хорошо, что районное отделение милиции совсем неподалеку.

— Найдем машину, — успокоил его майор. — Хоть по частям, но найдем.

— Как по частям? — подскочил Ташев.

— Пока не могу сказать как, — пожал плечами майор. — По-разному бывает. Найдем, например, один узел, а к нему постепенно — и все остальное.

На лбу Ташева выступил холодный пот.

— Запасных частей к этой машине не достанешь, — отчаянно проговорил он.

— Знаем. Ее небось и украли, чтобы продать на запчасти. А сейчас где-нибудь разбирают…

Лицо Ташева исказилось от боли, словно его самого раздирали на куски.

— Но мы, гражданин, поймаем преступника. Извините, я хотел сказать — товарищ Ташев, вы-то у нас не подследственный. Только напишите — какая марка машины, цвет ее, год производства, где украдена и прочее.

Пока майор говорил, Ташев рылся в портфеле, но вот он достал снимок и передал его майору.

— Этого достаточно?

— Что это? — Майор с недоумением посмотрел на снимок.

— Моя машина. Вас же не может не интересовать ее внешний вид.

— Да, — вздохнул майор: каких только людей не бывает на свете! — Пишите, пишите! — поторопил он Ташева.

Ташев написал заявление на семи страницах, свою машину он знал отлично. Потом, измученный, отчаявшийся, пошел домой. Он потерял всякий интерес к окружающему, за исключением мчащихся мимо автомобилей — так и крутил головой, надеясь увидеть свой. У перекрестка, на котором стоял знак «Стоянка запрещена», Ташев остановился: что-то здесь явно не так! Какие странные скобы! Да ведь они прикреплены к старому знаку! Все понятно! Автоинспекция к этому не имеет никакого отношения. Ловко придумано!

На лице Ташева появилась злобная ухмылка. Он стремительно зашагал к дому, но во дворе его ожидал новый удар: кирпичей как не бывало, а песок раскидан по всему двору. Ему окончательно все стало ясно. Если он замер в оцепенении и ничего не предпринимал, так это только потому, что обдумывал, с чего начать.

— Машину не украли!

Голос заставил Ташева вздрогнуть, и он резко повернулся. В подъезде стоял Стоименов.

— Ее увезла милиция, — разъяснил он спокойно, но ничто не могло скрыть бесконечного удовольствия соседа Ташева. — Видел собственными глазами!

— Если видели, почему не остановили?! — возмутился Ташев.

— Потому что считаю — милиция знает, что делает! — равнодушно процедил сквозь зубы Стоименов и пошел своей дорогой.

Кровь ударила в голову Ташева, и лицо его стало похожим на спелый помидор. Он бросился за Стоименовым, вмиг догнал его и помчался вниз по улице.

В учительской перед началом уроков царило оживление. Преподаватели разбирали классные журналы, тетради, учебные пособия.

— Кто классный руководитель шестого «Г»? — гаркнул Ташев и сразу перекрыл шум учительской.

Все насторожились.

— Я, а в чем дело? — недоумевала Добрева.

— Вы классный руководитель хулиганья, — прошипел Ташев.

Учителя с возмущением посмотрели на него, и Ташев понял, что позволил себе лишнее. Он взял себя в руки и, смутившись, мягко сказал:

— Извините. Сейчас я вам все объясню.

Разговор в коридоре продолжался десять минут. Классный руководитель обещала Ташеву поговорить с детьми — пусть вернут на место кирпичи, хотя Ташев и показался ей весьма несимпатичным субъектом.

После того как мама Юлии не очень любезно встретила Панту, он больше не приходил к Юлии. Девочка поняла, в чем здесь причина, но не отказалась от первого в своей жизни ученика — предложила ему заниматься у него дома. Панта поколебался, но все-таки согласился.