- Клюев Николай Алексеевич - Страница 97

С кисою, с пудовым замком.

Россия смеется бурями,

Блеском молний, обвалами гор,

Над столетьями, буднями хмурыми,

Где седины и мысленный сор,

Над моею заклятой тетрадкою,

Где за строчками визг бесенят...

Простираюсь перед укладкою

И слезам, и хохоту рад, —

Там, Бомбеем и Ладогой веющий,

Притаился мамин платок...

О твердыни ларца, пламенеющий

Разбивается смертный поток.

И над Русью ветвится и множится

Вавилонского плата кайма...

Возгремит, воссияет, обожится

Материнская вещая тьма!

<1919>

353

Теперь бы герань на окнах,

Ватрушка, ворчун-самовар,

В зарю на речонке и копнах

Киноварно-сизый пожар.

Жизнь, как ласково-мерная пряжа

Под усатую сказку кота...

Свершилась смертельная кража —

Развенчана Мать-красота:

Слепящий венец и запястье —

В обмен на сорочий язык!..

Народное горькое счастье

Прозябло кустом повилик.

Сплести бы веночек Марусе,

Но жутко пустынна межа,

И песенка уличной Руси —

Точильные скрипы ножа.

Корейцы, чумазые сербы

Заслушались визга точил...

Сутулятся волжские вербы

Над скорбью бурлацких могил.

<1919>

354

Братья, мы забыли подснежник,

На проталинке — снегиря,

Непролазный, мертвый валежник

Прославляют поэты зря!

Хороши завбдские трубы,

Многохоботный маховик,

Но всевластней отрочьи губы,

Где живет исступленья крик!

Но победней юноши пятка,

Рощи глаз, где лешачий дед!..

Ненавистна борцу лампадка,

Филаретовских риз глазет.

Полюбить гудки, кривошипы,—

Снегиря и травку презреть...

Осыпают церковные липы

Листопадную рыжую медь.

И на сердце свеча и просфорка,

Бересклет, где щебечет снегирь...

Есть Купало и Красная горка,

Сыропустная блинная ширь,

Есть Россия в багдадских монистах,

С бедуинским изломом бровей...

Мы забыли о цветиках чистых

На груди колыбельных полей.

<1919>

355

Блузник, сапожным ножом

Раздирающий лик Мадонны, —

Это в тумане ночном

Достоевского крик бездонный!

И ныряет, аукает крик —

Черноперый колдующий петел...

Неневестной Матери лик

Предстает нерушимо светел.

Безобиден горлинка-нож

В золотой коврижной потребе.

Колосится зарная рожь

На валдайском ямщицком небе.

И звенит Достоевского боль

Бубенцом плакучим, поддужным...

Глядь, кабацкая русская голь,

Как Мадонна, в венце жемчужном!

Только буйственна львенок-брада,

Ястребята — всезрящие очи...

Стали камни, огонь и вода

До пурпуровых сказок охочи.

И волхвующий сказочник я,

На устах огневейные страны...

Достоевского боль, как ладья,

Уплывает в ночные туманы.

<1919>

356

Всемирного солнца восход —

Великий семнадцатый год

Прославим, товарищи, мы

На черных обломках тюрьмы!

От крови обломки черны,

От слез неизмерней волны

И горше пустынных песков

От мук и свирепых оков!

Гремящий семнадцатый год —

10 Железного солнца восход!

Мы руки громам подадим

С Таити, венчая Нарым,

Из молнии перстень скуем,

С лозой побратав бурелом,

Созвездья раздуем в костры,

В живые павлиньи миры,

Где струнные годы и дол

Баюкает Жизни Глагол!

Багряный

семнадцатый год —

20 Певучего солнца восход!

Казбек, златоперстный Урал

И полюса рдяный опал

Куют ожерелье тому,

Кто выпрял косматную тьму,

Застенки и плесень могил

Лавинною кровью омыл,

Связал ураганы в суслон,

Чтоб выпечь Ковригу племен!

Озимый семнадцатый год —

30 Пшеничного солнца восход!

Прославимте, братья, персты,

Где бранный шатер красоты,

Где трубная роща ногтей

Укрыла громовых детей,

Их смех — полнозвучье строки,

Забавы же — песен венки,