Все лорды Камелота - Свержин Владимир Игоревич - Страница 59

– …Притащились мы с Гвиневерой к Камланну, там драка в разгаре. Ну мы, понятное дело, соваться не стали. Магэран, конечно, рыцарь Круглого Стола, но не круглый дурак!

– Весьма ценное качество, – поддакнул ему Лис. – Мой бы, если бы я его не держал, наверное, ни одной драки здесь не пропустил.

– Да ну, зачем, – продолжал Сабрейн. – Переждали мы бойню, я остался с Гвен, а Магэран отправился рыскать по полю в поисках частей пророчества.

– Знаю-знаю, мы его как раз возле Ивейна застукали. Кстати, того ублюдка-мародера вы грохнули?

– Мы. Вернее – Магэран. Он из траттории вышел, мы за ним. Клянусь тебе, у нас и в мыслях не было убивать беднягу! Я хотел предложить ему за пергамент десяток золотых, но он как увидел, что мы за ним идем, схватился за оружие. Видать, нас за грабителей принял. Буйный попался, вот на меч и напоролся.

– А дальше?

– Отправились к Эмерику Кентерберийскому. Он сейчас на болотах отшельником живет, неподалеку от Камланна.

– Эт-то нам известно, – хмыкнул Лис. – Но до архиепископа вы не дошли, поскольку Магэрана на подходе обстреляли из лука. Верно?

– Верно. А ты откуда знаешь?

– Ха! Откуда знаю? Я же и стрелял. Еще удивлялся, шо ж такое, как же мои стрелы вдруг здешние кольчуги брать перестали?

– Вот спасибо тебе! – недовольно кинул собеседник моего друга. – Это значит, по твоей милости мы с Гвиневерой неделю по лесам таскались? Мы-то ее думали у Эмерика оставить, а самим отправиться встречать Ланселота…

– Кстати, – перебил его Рейнар, меняя тему, очевидно, не желая углубляться в малоприятные воспоминания, – вы, когда по лесам шарились, никого чужого не видели?

– Н-нет. Над лесом виверна кружила, но людей не видели. А что?

– Да понимаешь, тут какая кака с маком получается: один фрагмент был у Лукана – палатина короля Артура, тот, умирая, передал его младшему брату Бэдиверу. А того то ли на Камланне контузило, то ли на него действительно с небес креза сошла, но по этой знаменательной причине Бэдивер мерлиновское пророчество выбросил в овраг. Мы этот овраг разве что носом не перекопали, как сквозь землю пергамент канул. Мы было решили, что это вы его до нас нашли, теперь выходит, нет.

– Ну куда-то же он делся?

– То-то и оно, что делся! Так что тут, как ни крути, а некомплект получается. Не хочу всех заранее расстраивать, но очень может случиться, шо ни хрена в Камелоте у нас не выйдет. Потому как, даже если мы предоставим одиннадцать частей пророчества, даже одиннадцать с половиной, я сильно сомневаюсь, что эти самые заклинания возможно снять. В результате чего все наши геройские попрыгушки можно будет смело заносить в число, как обычно, бессмысленных подвигов сэров Круглого Стола.

– Да уж, – вздохнул Сабрейн. – Тут одна операция с Мордредом чего стоила! Э-эх!

Я одернул полог.

– О, Торвальд! Шо, все? Ланселот раскололся?

– Как же! – горько усмехнулся я. – Их величество пребывают в черной меланхолии и оттого желают всех распустить по домам, а самому отправиться уединенно страдать в отчий замок.

– Понятно, – хмыкнул Лис. – Женский роман: сопли и сахар. Слушай, со стороны старины Ланси это просто непорядочно!

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Не, ну понятно, депресняк депресняком, Гвини в тоске и печали с башкой поссорилась: «Брошу мир и уйду в монастырь!», но нельзя же так бесстыдно у господ менестрелей хлеб отбивать! Тоже мне, голубка Пикассо, заклевавшая коршуна мировой агрессии! Ведь, посуди сам, даже если сейчас Ланселоту взбредет в голову заровнять Мордреда со всей его компанией под уровень грунта, во всех позднейших «шансон де жест», я уж не говорю о «шансон д’амур», пииты будут утверждать, что пока Ланс Па де Кале не нарыдал, из Британии в Арморику можно было ходить исключительно посуху. А что им теперь прикажешь писать?

– Ничего не прикажу, – покачал головой я. – Мы отправляемся в Кэрфортин. Об остальном расскажу по пути. Да, Сабрейн, а где сэр Магэран?

– Отправился в наш шатер за новым мечом. Скоро вернется.

Перед отъездом, договорившись с Магэраном о вариантах связи, я пошел проститься к сэру Борсу, предполагая при свете дня, быть может, отыскать что-либо такое, что навело бы меня на след неизвестного похитителя.

– Даст бог, скоро свидимся, – хлопнул меня по плечу уже отошедший от утреннего буйства король редонов.

– На все воля божья, – кивнул я, поводя ушибленным плечом.

– А, да! – неизвестно чему обрадовался Борс. – А ты, брат, знаешь, что воли божьей не бывает!

– Что? – изумленно переспросил я. – Чего не бывает?

– Воли божьей не бывает, – вновь повторил исполин.

– То есть как это?

– Да приходил тут намедни один святой, – жизнерадостно громыхал мой собеседник, – вот он и поведал, что поскольку Бог есть совершенство, то, стало быть, воли у Него быть не может. Поскольку к совершенству ничего уже не прибавишь. А раз не прибавишь, то и желаний быть не может. Стало быть, наличие воли признак не Бога, а человека. Дальше он говорил как-то мудрено, но я так понял, что ежели воля правильная, ну то есть какая надо, то сам становишься едва ли не богом. А ежели наоборот, то тогда наоборот. Во!

Я удивленно слушал гиганта, активно жестикулировавшего, словно пытавшегося продемонстрировать руками принцип действия этой самой воли.

– Это какой же такой святой такое рассказал? – Мой вопрос явно застал сэра Борса врасплох. Он наморщил лоб, мучительно пытаясь вспомнить имя проповедника.

– Да ну, валлиец один. – Он снова хлопнул меня по плечу. – С ним еще виверна была! Вот это я тебе скажу, да! Овес жрала, что та лошадь. Правда, мы ей потом мяса дали, уж больно жалобно выла.

– Его, часом, не Каранток звали? – быстро спросил я, не давая приятелю сбиться на рассказ о кормлении чудовища.

– Точно, Каранток! Так ты, братец, его знаешь?

– Да приходилось встречаться. А сейчас он где?

– А кто его знает? Походил здесь, покричал, да и пошел своей дорогой. А что, – неожиданно всполошился Борс, – никак, он лазутчик?

– Нет, что ты! Достойный человек. Между прочим, сын короля Уэльса Берримора.

– Сын короля?! – хмыкнул сэр Борс. – А так и не скажешь. Ну, не лазутчик, и слава богу. Счастливого тебе пути, Торвальд! Передай Ллевелину от меня привет, пусть ждет, уж мы-то ему всыплем! – Он замолчал, обдумывая слова: – Мордреду, конечно.

В который раз за последние две недели мы вновь возвращались в Кэрфортин. Дорога была уже знакома, а потому мы не слишком торопили коней, зная, где и когда можно встретить ближайшее жилье, где сделать привал и подкрепить свои силы. Впрочем, никакой иной дороги в нужном нам направлении не было, если, конечно, не считать таковыми путаные лесные тропы, проложенные не то зверьем, не то промышлявшим охотой местным людом.

«Интересно, что понадобилось здесь святому Карантоку? – думал я, давая Мавру возможность самому выбирать аллюр. – Последний раз его, вернее, даже не его самого, а виверну, мы наблюдали по ту сторону вала над глухим ущельем в Чевиотских горах. И вот теперь он вновь появляется там же, где появляемся мы. Случайность? Навряд ли. Тогда зачем ему это надо?» Ответа не было. Он пришел раньше нас и ушел до нашего появления, оставив лишь след в виде проповеди весьма еретического содержания.

– Сэр Торвальд, – следовавший за мной Годвин нарушил молчание, – скажите, почему Мордред и все те, кто пошел с ним, восстали против короля Артура? Ведь он был добр с ними. Он защищал Британию от врагов! А они!..

– Это сложный вопрос, мой мальчик, – усмехнулся я. – Для поступков любого человека одновременно существует несколько причин, порой весьма различных. Обычно люди пытаются объяснить свои действия самым выгодным для себя образом, а потому нельзя сказать, что их слова – ложь. Но и правдой они тоже не являются. Насчет же Артура…

Расскажу тебе одну историю. Не так давно в Римской Империи, в городе Сиене, люди ожидали нашествия варваров. Силы их были слишком малы, чтобы отстоять город, а главное, в нем не было полководца, который бы смог организовать оборону. Однако нашелся некий наемник-чужестранец, который взялся защитить их земли. И надо сказать, ему это прекрасно удалось: варвары были отброшены и Сиена спасена. Тогда лучшие люди города собрались и стали думать, как вознаградить полководца за спасение. Никакое золото, никакие драгоценности не стоили сохраненных жизней и традиционной городской вольности. Они долго искали способ достойно наградить героя, но так и не могли ничего придумать, пока один из них не предложил такое, с чем все остальные члены городского совета с радостью согласились.