Избранные стихи (СИ) - Тарковский Арсений Александрович - Страница 10

10

1958

x x x

     На черной трубе погорелого дома      Орел отдыхает в безлюдной степи.      Так вот, что мне с детства так горько знакомо:      Видение цеэарианского Рима —      Горбатый орел, и ни дома, ни дыма…      А ты, мое сердце, и это стерпи.

1958

КОРА

     Когда я вечную разлуку      Хлебну, как ледяную ртуть,       Не уходи, но дай мне руку      И проводи в последний путь.      Постой у смертного порога      До темноты, как луч дневной,      Побудь со мной еще немного      Хоть в трех аршинах надо мной.      Ужасный рот царицы Коры      Улыбкой привечает нас,      И душу обнажают взоры      Ее слепых загробных глаз.

1958

АКТЕР

      Все кончается, как по звонку,      На убогой театральной сцене      Дранкой вверх несут мою тоску —      Душные лиловые сирени.      Я стою хмелен и одинок,      Будто нищий над своею шапкой,      А моя любимая со щек      Маков цвет стирает сальной тряпкой.      Я искусство ваше презирал.      С чем еще мне жизнь сравнить, скажите,      Если кто-то роль мою сыграл      На вертушке роковых событий?      Где же ты, счастливый мой двойник?      Ты, видать, увел меня с собою,      Потому что здесь чужой старик      Ссорится у зеркала с судьбою.

1958

МОГИЛА ПОЭТА

Памяти Н.А. Заболоцкого

I

     За мертвым сиротливо и пугливо      Душа тянулась из последних сил,      Но мне была бессмертьем перспектива      В минувшем исчезающих могил.      Листва, трава — все было слишком живо,      Как будто лупу кто-то положил      На этот мир смущенного порыва,      На эту сеть пульсирующих жил.      Вернулся я домой, и вымыл руки,      И лег, закрыв глаза. И в смутном звуке,      Проникшем в комнату из-за окна,      И в сумерках, нависших как в предгрозье,      Без всякого бессмертья, в грубой прозе      И наготе стояла смерть одна.

II

      Венков еловых птичьи лапки      В снегу остались от живых.      Твоя могила в белой шапке,      Как царь, проходит мимо них,      Туда к распахнутым воротам,      Где ты не прах, не человек,      И в облаках за поворотом      Восходит снежный твой ковчег.      Не человек, а череп века,      Его чело, язык и медь.      Заката огненное веко      Не может в небе догореть.

1959

СЕРЕБРЯНЫЕ РУКИ

     Девочка Серебряные Руки      Заблудилась под вечер в лесу.      В ста шагах разбойники от скуки      Свистом держат птицу на весу.      Кони спотыкаются лихие,      Как бутылки, хлопает стрельба,      Птичьи гнезда и сучки сухие      Обирает поверху судьба.      — Ой, березы, вы мои березы,      Вы мои пречистые ручьи,      Расступитесь и омойте слезы,      Расплетите косыньки мои.      Приоденьте корнем и травою,      Положите на свою кровать,      Помешайте злобе и разбою      Руки мои белые отнять!

1959

ДЕРЕВО ЖАННЫ

     Мне говорят, а я уже не слышу,      Что говорят. Моя душа к себе      Прислушивается, как Жанна Д'Арк.      Какие голоса тогда поют!      И управлять я научился ими:      То флейты вызываю, то фаготы,      То арфы. Иногда я просыпаюсь,      А все уже давным-давно звучит,      И кажется — финал не за горами.      Привет тебе, высокий ствол и ветви      Упругие, с листвой зелено-ржавой,      Таинственное дерево, откуда      Ко мне слетает птица первой ноты.      Но стоит взяться мне за карандаш,      Чтоб записать словами гул литавров,      Охотничьи сигналы духовых,      Весенние размытые порывы      Смычков, — я понимаю, что со мной:      Душа к губам прикладывает палец — Молчи! Молчи!                        И все, чем смерть жива      И жизнь сложна, приобретает новый,      Прозрачный, очевидный, как стекло,      Внезапный смысл. И я молчу, но я      Весь без остатка, весь как есть — в раструбе      Воронки, полной утреннего шума.      Вот почему, когда мы умираем,      Оказывается, что ни полслова      Не написали о себе самих,      И то, что прежде нам казалось нами,      Идет по кругу      Спокойно, отчужденно, вне сравнений      И нас уже в себе не заключает.      Ах, Жанна, Жанна, маленькая Жанна!      Пусть коронован твой король, — какая       Заслуга в том? Шумит волшебный дуб,      И что-то голос говорит, а ты      Огнем горишь в рубахе не по росту.