Спроси у Ясеня - Скаландис Ант - Страница 89

– Не знаю. Я завтра иду к следователю.

– Ты из дома звонишь?

– Да.

– Сиди и жди. Я сейчас приеду.

Белка собиралась ехать в морг на такси (о троллейбусах и метро страшно было подумать), но Майкл согласился отвезти ее. Сначала Белка, конечно, разревелась, едва начав рассказывать о телефонном звонке с Петровки, потом по наущению Майкла выпила полстакана водки и пожевала бутербродов с кофе.

– Пока не надо никому звонить, – объяснял Майкл уже в дороге. – Вот договоришься обо всем в морге, съездишь в похоронное бюро, тогда и начнешь сообщать людям. А еще лучше уже после Петровки. Ведь тебя же все задолбают вопросами.

– Послушай, Майк, а можно будет найти тех, кто его убил?

– Я же сказал, постараемся.

– Но ведь это же больших денег стоит.

– Не знаю, может быть, и не очень больших. А справки навести можно вообще за бесплатно. Через хороших знакомых. Я же тебе сказал, я займусь этим.

– А милиция может найти убийц? – спросила Белка.

– Менты? Вряд ли. То есть настолько вряд ли, что можно просто об этом не думать. Сейчас вообще мало кого находят, а тут убийство-то совершенно идиотское. Либо в результате случайной драки, либо – что еще более вероятно – по ошибке. Оружие уж больно серьезное было.

Майкл помолчал, внимательно глядя в зеркальце заднего вида.

– Нет, ну конечно, допустим, убийцу возьмут по другому делу, а заодно всплывет это. Правда тебе о нем могут и не сообщить. То есть скорее всего не сообщат. Да и зачем тебе? Не понимаю. Мстить, что ли, будешь?

– Буду, – сказала Белка. – А что мне еще делать?

– Ох, все вы бабы – ненормальные! – вздохнул Майкл. – Логика-то какая в этой мести?

– Ну, можно не просто мстить, можно шантажировать. Пусть хоть заплатит, сволочь, материальную компенсацию. От государства-то этого все равно не дождешься ни копейки.

– Ну, ты, мать, даешь! – удивился Майкл. – Вот это уже сильно.

И он снова долго смотрел в заднее зеркальце.

– А почему нет? Поможешь на этих гадов наезжать, Майк?

– Слушай, мать, о чем ты говоришь? Остановись. Дай мне хоть справки навести. Ладно?

А в морг Белка пошла одна. Возможно, Майкла туда бы даже не пустили, но он и не стремился. Во-первых, не хотелось вдаваться в объяснения, кто он такой, а во-вторых, у Майкла всегда свои прибамбасы, и, в частности, к покойникам он относился как-то непросто.

Жуткая, бьющая по глазам белизна стен, халатов, простыней, пластика, холодное сверкание никеля и только две красных рожи – у санитаров, то ли загорелые, то ли испитые. А тело Мишкино бледное, розовато-сиреневое, в синих прожилках и тонких черных волосках. Опухшее какое-то, застывшее, незнакомое. Уже чужое тело. Страшное. Скрюченные и кажущиеся ужасно тонкими пальцы. На обоих безымянных полосочки от колец. Белка показывает на одну из них.

– Обручальное кольцо и небольшой перстень, – тихо говорит понятливый санитар. – Получите на Петровке вместе с остальными вещами.

Зачем она пришла сюда? Зачем? Все равно это уже не он. Она не способна опознать тело. Она не узнает его. И не хочет узнавать. Зачем тогда?

– Приготовьтесь. Вам будет неприятно, – предупреждает санитар, открывая голову.Первое, что бросается в глаза – волосы, почему-то залитые зеленой краской. "Пометили, чтоб не спутать?" – мелькает глупая мысль. А вообще у Мишки осталось только полголовы. Вместо второй половины – запекшееся кровавое месиво. Осколки костей, лоскуты кожи с волосами, обрывки мышц, кусочки мозговой ткани. Все очень разноцветное, но неяркое, слипшееся, подсохшее. Зрелище настолько ни на что не похоже, что даже не пугает. Потом начинает медленно подкатывать тошнота.

И тогда происходит новый парадоксальный поворот в мыслях. Белка ощущает непреодолимое желание прикоснуться к мужу. Ну, есть же такая традиция прощания с покойником. Погладить его по голове затруднительно, но… Белка быстро протягивает обе руки и обхватывает уцелевшую шею лежащего перед ней мертвого человека точно так же, как любила делать это с живым. Шея холодная и жесткая, но не в этом ужас. Под правой рукой Белка ощущает рубец – не свежую царапину, полученную в предсмертной драке, а старый давно заживший рубец от серьезного ранения, которого никогда, никогда не было у Михи.

И в этот момент белизна простыни сливается с белизной стен, а сверкающий никель рассыпается бенгальским дождем ослепительных брызг. Потом опускается темнота.

Белка сидит в кабинете. Белый халат, который ей выдали, одет теперь на голое тело. Перед окном качаются ветви тополя и щебечут воробьи. Входит давешний санитар.

– Мы постирали вашу кофточку, – сообщает он. – Вот, уже почти просохла.

– Спасибо.

"Значит, меня все-таки вырвало. Но отчего такая забота? Распоряжение следователя по особо важным делам? Ох, не к добру это, не к добру… Главное не подать виду, главное, чтобы они не догадались".

Теперь она замечает врача, сидящего за столом в глубоком кресле.

– Ознакомьтесь, пожалуйста, это заключение судмедэксперта. В конце поставите подпись, что ознакомлены. И вот здесь распишитесь – это протокол опознания. Все понятно?

– Да, мне все понятно, доктор, – зачем-то очень длинно отвечает Белка, хотя с трудом ворочает языком.

Потом долго читает, не улавливая смысла, подписывает и прощается без лишних вопросов. Ей ужасно хочется поскорее вырваться отсюда. Когда надевает кофточку, санитара уже нет, а врач тактично отворачивается. Повесив халат на стул, она выходит.

Лицо у Белки совершенно зеленое, и Майкл растерянно молчит. Майкл ли это? Она и не догадывалась, что возможна ситуация, в которой этот человек не найдет, что сказать.

– Что теперь делать, Майк? Что мне делать? – спрашивает Белка.

– Сядь и подожди меня. Тебе надо выпить.

– Чего? – не понимает Белка.

В ближайшем ларьке Майкл покупает бутылку хорошего джина, Белка свинчивает пробку трясущимися руками, неумело пьет прямо из горлышка, закашливается, снова пьет, потом льет себе на ладони и долго трет их. В машине распространяется терпкий можжевеловый запах.

– Ты с ума сошла, – говорит Майкл.

– Наверно, – говорит Белка.

И потом всю дорогу они молчат. Только уже возле самого дома Белка сообщает:

– У него ужасно изуродовано лицо. Как теперь хоронить?

– Н-ну, – мнется Майкл, – очевидно, в закрытом гробу. Бывают же такие случаи. Ты позвони мне насчет похорон.

– Хорошо, – кивает Белка. – А ты, главное, справки наводи поскорее.

Она уже стоит возле его "Москвича", и Майкл готовиться уехать.

– Постой, – говорит Белка. – Я не смогу одна. Давай вместе зайдем в квартиру. А я сейчас кому-нибудь позвоню. Ладно?

Майкл все понимает и глушит мотор.

Через час приехал Константин, самый верный друг Михи еще со школьной скамьи, а ныне образцовый семьянин, отец двоих детей и удачливый бизнесмен. Серьезный и обстоятельный с юных лет, он и дело себе выбрал солидное – риэлтинг, то бишь торговлю недвижимостью. Увидев, в каком состоянии Белка (а он тоже звал Ольгу исключительно Белкой, кличкой, образованной от ее девичьей фамилии – Белова), Константин сразу взял инициативу на себя. Вызвал агента из похоронного бюро, обзвонил общих знакомых.

Потом приехала Женечка, впала в транс. Константин привел ее в чувство, поручив ответственное дело – приготовить обед. Майкл попеременно с Константином сидел на телефоне и все никак не мог уехать, отчего сделался совершенно тормозной – с трудом отвечал на простые вопросы и неадекватно реагировал на самые невинные предложения. От обеда не отказался. Белка уговорила всех, кроме Майкла, конечно, выпить по стопке джина, сама выпила две, и после второй начала вдруг неудержимо хохотать. Насилу ее успокоили. Женечка даже чуть было скорую не вызвала. Майкл потух окончательно, но внезапно дозвонился до какого-то самого главного бандита, оживился, сорвался и уехал. Белку уложили спать, когда на часах еще не было восьми, и Константин вместе с Женечкой сочли возможным оставить молодую вдову в одиночестве до утра.