Стихотворения - Блок Александр Александрович - Страница 29

29

Скрипка стонет под горой…

Скрипка стонет под горой.В сонном парке вечер длинный,Вечер длинный – Лик Невинный,Образ девушки со мной.Скрипки стон неутомимыйНапевает мне: «Живи…»Образ девушки любимой –Повесть ласковой любви.Июнь 1908.Bad Nauheim

Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…

Ей было пятнадцать лет. Но по стукуСердца – невестой быть мне могла.Когда я, смеясь, предложил ей руку,Она засмеялась и ушла.Это было давно. С тех пор проходилиНикому не известные годы и сроки.Мы редко встречались и мало говорили,Но молчанья были глубокиИ зимней ночью, верен сновиденью,Я вышел из людных и ярких зал,Где душные маски улыбались пенью,Где я ее глазами жадно провожалИ она вышла за мной, покорная,Сама не ведая, что будет через миг.И видела лишь ночь городская, черная,Как прошли и скрылись – невеста и женихИ в день морозный, солнечный, красный –Мы встретились в храме – в глубокой тишинеМы поняли, что годы молчанья были ясны,И то, что свершилось, – свершилось в вышине.Этой повестью долгих, блаженных исканийПолна моя душная, песенная грудь.Из этих песен создал я зданье,А другие песни – спою когда-нибудь16 июня 1903Bad Nauheim

Двойник

Вот моя песня – тебе, КоломбинаЭто – угрюмых созвездий печать –Только в наряде шута-АрлекинаПесни такие умею слагать.Двое – мы тащимся вдоль по базару,Оба – в звенящем наряде шутов.Эй, полюбуйтесь на глупую пару,Слушайте звон удалых бубенцов!Мимо идут, говоря: «Ты, прохожий,Точно такой же, как я, как другой;Следом идет на тебя непохожийСгорбленный нищий с сумой и клюкой».Кто, проходя, удостоит нас взора?Кто угадает, что мы с ним – вдвоем?Дряхлый старик повторяет мне: «Скоро»Я повторяю – «Пойдем же, пойдем»Если прохожий глядит равнодушно,Он улыбается; я трепещу;Злобно кричу я: «Мне скучно! Мне душно?»Он повторяет: «Иди. Не пущу»Там, где на улицу, в звонкую давкуВзглянет и спрячется розовый лик, –Там мы войдем в многолюдную лавку, –Я – Арлекин, и за мною – старик.О, если только заметят, заметят,Взглянут в глаза мне за пестрый наряд! –Может быть, рядом со мной они встретятМой же – лукавый, смеющийся взгляд!Там – голубое окно Коломбины,Розовый вечер, уснувший карниз…В смертном весельи – мы два АрлекинаЮный и старый – сплелись, обнялись!О, разделите! Вы видите сами:Те же глаза, хоть различен наряд!..Старый – он тупо глумится над вами,Юный – он нежно вам преданный брат!Та, что в окне, – розовей навечерий,Та, что вверху, – ослепительней дня!Там Коломбина! О, люди! О, звери!Будьте как дети. Поймите меня.30 июля 1903С. Шахматово

Вербная суббота

Вечерние люди уходят в дома.Над городом синяя ночь зажжена.Боярышни тихо идут в теремаПо улице веет, гуляет весна.На улице праздник, на улице свет,И свечки и вербы встречают зарю.Дремотная сонь, неуловленный бред –Заморские гости приснились царю.Приснились боярам… – Проснитесь, мы тут…Боярышня сонно склонилась во мглеТам тени идут и виденья плывут…Что было на небе – теперь на земле…Весеннее утро. Задумчивый сон.Влюбленные гости заморских племенИ, может быть, поздних, веселых временПрозрачная тучка. Жемчужный узор.Там было свиданье. Там был разговор.И к утру лишь бледной рукой отперлась,И розовой зорькой душа занялась.1 сентября 1903 С. – Петербург

Иммануил Кант

Сижу за ширмой. У меняТакие крохотные ножки…Такие ручки у меня,Такое темное окошко…Тепло и темно. Я гашуСвечу, которую приносят,Но благодарность приношу.Меня давно развлечься просят.Но эти ручки… Я влюбленВ мою морщинистую кожу…Могу увидеть сладкий сон,Но я себя не потревожуНе потревожу забытья,Вот этих бликов на окошкеИ ручки скрещиваю я,И также скрещиваю ножки.Сижу за ширмой. Здесь теплоЗдесь кто то есть. Не надо свечкиГлаза бездонны, как стекло.На ручке сморщенной колечки.18 октября 1903

Когда я уйду на покой от времен…

Когда я уйду на покой от времен,Уйду от хулы и похвал,Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,Которым я цвел и дышал.Я знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,Которое билось во мне,Когда подходила Ты, стройно бела,Как лебедь, к моей глубинеНе я возмущал Твою гордую лень –То чуждая сила его.Холодная туча смущала мой день, –Твой день был светлей моего.Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,Исчезну за синей чертой, –Одну только песню, что пел я с Тобой,Что Ты повторяла за мной.1 ноября 1903