Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса - Страница 37

Фрэнк был не в силах понять, как можно скучать, когда ты — возлюбленный Денизы. Проводить часы, глядя ей в глаза, любоваться ею, — ничего лучшего представить невозможно.

— Думаю, — продолжил молодой Картмор, — нам стоило бы попробовать подружиться. Ну как, вы согласны?

Фрэнк взглянул на Филипа с удивлением. Этого он не ожидал. После краткого замешательства, пожал протянутую ему узкую ладонь. — Я всегда рад новым знакомствам. Друзья, конечно, не ухаживают за возлюбленными своих друзей? — уточнил он не без лукавства.

— О Боги, совсем наоборот! — воскликнул Филип. — Только моим друзьям позволяется увиваться за Денизой. Только людям, которым я доверяю.

Уж не издевается ли Картмор над ним? Непохоже. В этом новом для него мире все было вверх ногами, и Фрэнк чувствовал, как начинает кружиться голова. — Боюсь, я никогда не смогу это понять, — сказал он честно. — Но, в конце концов, я и правда настоящий провинциал.

— Если она будет с вами флиртовать, пожалуйста, можете отвечать тем же, а флиртует Дениза со всеми. Я даже представлю вам случай поувиваться за нею. Приходите через пару недель на день рождения моей сестры. Там будет вся компания, и Дени тоже. Она обрадуется — остальные мои приятели ей уже наскучили.

Фрэнк внимательно смотрел на своего нового "друга", но не мог прочесть на его беззаботном лице, скрывается ли в предложении подвох.

Картмор заметил его взгляд, понял, и рассмеялся. — Обещаю, в вине не будет яда. А вина будет много!

Фрэнк не мог не улыбнуться снова. — Звучит неплохо. Хотя он совершенно не доверял Филипу, тот начинал ему нравиться, почти помимо воли.

— Отлично. Значит, друзья!

V. ~ Зайцы и волки ~

I.

10/10/665

В янтарных глазах Пресветлой и Радужной Мирме Шах светились ум, опыт и сила, — все то, что принято называть мудростью. И чувство юмора, придававшее ей особое обаяние.

— Мы надеемся, что вы остались довольны своим визитом, — обратился к посланнице лорд Томас.

— Посещение вашей прекрасной страны для меня всегда праздник, — В ее низком с хрипотцой голосе ощущалось неподдельное тепло. — Во всем чувствуется такая легкость, изящество, радость жизни… В Сюляпарре мне нравится все, кроме погоды. А особенно — ваша чудесная музыка и эти прелестные салоны, где с таким искусством убивают время. И, конечно, вино и мужчины.

Она не смотрела на него, но полуулыбка на полных губах предназначалась именно Филипу.

Роскошная женщина, в очередной раз подумал он. В свои без малого пять десятков она сохранила стройность фигуры и хищную грацию, в которой было что-то от больших кошек, чей рев по ночам пугал жителей ее страны. Мирме шла и легкая седина, уже припудрившая золотистые кудри, и маленькие морщинки, собиравшиеся вокруг улыбчивых глаз, когда ее что-то забавляло. А это бывало часто.

Увы, сегодня общение с ней вряд ли доставит ему много радости. Коли донесения их шпионов из Ву'умзена были верны, Мирме станет обаятельным и невольным вестником Конца.

Сразу после приезда Мирме состоялась официальная аудиенция, на которой посланницу Ву'умзена представили Верховному совету Сюляпарре. Леди-Посла приняли по высшему разряду и со всей возможной помпезностью — более скромная церемония была бы оскорблением дружественной великой державы. Состоялось вручение верительных грамот, обмен бесценными дарами, — все, как полагается. Депеша ву'умзенской императрицы содержала привычные заверения в дружбе, велеречивые и многословные. С тех пор Филип успел провести с Мирме несколько приятных дней и весьма интересную ночь, а во дворце прошел бал в ее честь, завершившийся столь необычно. Но все это было лишь преамбулой к настоящим переговорам, которые начнутся сейчас, в частной обстановке, в присутствии тех людей, что на самом деле вершили судьбы страны.

В кресле с высокой изогнутой спинкой отец сидел прямо, словно в седле. Его друг, Пол Валенна, расположившийся слева, тоже, кажется, не привык еще к новомодной удобной мебели. У Сивила Берота, чье кресло стояло справа, такой проблемы не было, — он откинулся назад с угрюмым видом, опустив руки на львиные головы подлокотников. Дядя Оскар прохаживался за их спинами взад-вперед, скучающий и нетерпеливый. А Филип предпочел табурет — все равно расслабиться не выйдет. Пододвинул его поближе к Мирме и к мраморному столику, на котором стоял графин с вином и пирожное.

— Каждая страна, где я бывала, интересна по-своему, — продолжила Мирме уже серьезно, поправляя на плечах подбитую мехом барса накидку. За витой решеткой большого камина плясал огонь, согревая Ву'умзенскую Столовую, но для самой гостьи с жаркого континента его тепла не хватало. — И все же Сюляпарре занимает особое место в моем сердце — после родины, конечно. Каждый раз, когда я приезжаю сюда, меня поражает… бурление жизни, наверное. Кажется, что страна растет и развивается у меня на глазах. Новая архитектура, новые мысли, новое общество… Кому-то они могут прийтись не по душе, но я вижу в этом семена, из которых прорастет наше общее будущее. Даже эта тяжелая война не смогла помещать расцвету науки и искусств, и вы, безусловно, можете гордиться собою, мой лорд, — Она склонила голову в сторону Лорда-Защитника. — Я осмелюсь сказать, что под вашим правлением Сюляпарре внесло свой вклад в развитие человечества. Даже это выражение — я прочла его в эссе Алта Нерского, который нашел приют и убежище в вашей стране. Благодаря вам, я смогу продолжить изучать его труды. И хотя воздух больших городов не всегда сладко пахнет, — она слегка улыбнулась, — в вашей столице я все же дышу им с наслаждением — это воздух свободы.

Почему эти слова звучали в его ушах как эпитафия?

Беседа, начавшаяся со светской болтовни и взаимных комплиментов, быстро перешла на события злосчастного бала. По крайней мере, чудовища заставили всех забыть о выходке Бэзила — какая-то польза от них была.

— У вас есть догадки о том, что за удивительное создание предстало перед вами? — Мирме не скрывала любопытства. И можно представить, с каким интересом ее рассказ будут слушать при дворе Ву'умзена.

— Мы знаем об этом не много больше, чем вы, моя леди. — Лорд Томас нахмурился. — Еще недавно я был уверен, что чудовища обитают только в старых легендах и сказках, которыми пугают детишек. Конечно, какие-то слухи ходили всегда… то услышишь историю про оборотня в лесах на границе с Влисом, то про гигантскую пиявку в болотах Рорлиха, про Тьмутень болтают всякое, — россказни старых баб. Так к этому и относился. Когда началась война, жутких историй, разумеется, стало больше — обезумевшим от страха и отчаяния людям может привидеться любая чушь. А потом, около двух лет назад, гнусную тварь не от мира сего увидел мой сын, своими глазами, моя леди. Спасся чудом.

— Вы, Филип? — Глаза Мирме блеснули. — Вы мне никогда не рассказывали.

Он открыл рот — и снова закрыл. Словно опять ощутил, как скользит вглубь глотки ледяной язык твари, сочащийся слизью. Но еще горьче были другие воспоминания, нахлынувшие следом.

— Да, моя леди, — коротко кивнул отец. — У моего старшего сына, надо отдать ему должное хоть в этом, нет привычки разгуливать ночью по трущобам города. Благодарение Богам, Филип остался жив, а мы с той страшной ночи пытаемся понять, откуда пришли эти твари, что они такое, и почему появились именно сейчас. И как их убивать.

— Рубить и резать, — обронил дядя, на миг прекратив свои хождения. — Работает со всеми. Сапоги снова застучали по паркету, звонко клацая шпорами.

— Прошу тебя, Оскар, сядь, — ровным голосом произнес отец. — Сложно общаться, когда твой собеседник постоянно в движении.

Отца дядя послушал. Пристроился на ручке предназначенного ему кресла, а чтобы занять себя, вытянул из ножен меч и принялся любовно водить по лезвию намасленной тряпочкой. Да уж, манеры дяди, как всегда, оставляли желать лучшего.

Мирме немного помолчала, постукивая ногтем по бокалу. Дуги широких бровей задумчиво сдвинулись. — Мудрые моей страны иногда называют Сюляпарре Кааршвелах. Это можно перевести как Врата Тьмы. Я помню, в одной старинной поэме герой отправляется в ваши края, в дальний путь. Хочет найти дверь, ведущую в иные миры, населенные злыми и добрыми духами. Раньше я тоже считала — очередная сказочка, как повествования о говорящих животных и луне, сделанной из сыра. Но кто знает… Наши мудрые говорят, что в древних легендах заключается истина, выраженная особым языком. Когда я вернусь, то непременно попрошу совета у самых прославленных из наших жрецов. Духи говорят с ними, и, быть может, снизойдут до того, чтобы дать нам подсказку.